— Отлично! Я знал, что ты придумаешь что-нибудь умное, — восхищенно воскликнул виконт.

Он повернулся на каблуках и направился к двери, но на полпути вдруг остановился и произнес уже совершенно иным тоном:

— Мне очень жаль, что так подучилось, Трент. В самом деле. Если бы я хоть чуточку соображал, то обязательно остановил бы тебя. Или по крайней мере уговорил бы подождать до утра, чтобы мы все немного остыли.

— Вчера! Сегодня! Завтра! Какая разница! Я собирался дать Аталии хороший урок, — сердито сказал лорд Равенскар, — и добился своего. Пусть даже таким способом.

— Ну что ж. будь по-твоему, — согласился виконт.

Они вместе вышли из комнаты, прошли через мраморный холл и вышли на улицу. Оседланные лошади уже ждали их.

«Все-таки хорошо, что Трент не попал в сети этой коварной и хитрой интриганке», — подумал виконт. Эта мысль пришла ему в голову не потому, что он не слишком доверял Аталии, и не потому, что она довольно прохладно отнеслась к нему с самого первого дня их знакомства. Дело было в том, что виконт с чувством искренней дружбы относился к Тренту Равенскару и не желал допустить брака, который мог принести его другу одни лишь несчастья.

Пюбовь, как известно, слепа. Поэтому лорд Равенскар даже не предполагал, что Аталия, его обожаемая Аталия, только что горячо заверявшая его в своей любви, без устали флиртовала с его же друзьями, стремясь пленить всякого мужчину, попавшего в поле ее зрения. Она принадлежала к тому типу женщин, думал виконт, которым недостаточно одного мужчины в жизни, ей необходимо окружать себя многочисленными поклонниками, и она будет завоевывать себе все новых и новых.

Но уберечь лорда Равенскара от Аталии — это одно, а связать его узами брака с самой уродливой женщиной Лондона — совсем другое. Виконт был в ужасе от случившегося в тот злополучный вечер. В попытках найти хоть какой-нибудь выход, он напряженно раздумывал, истязая свой мозг непосильной задачей и прикидывая так и этак, но не мог придумать никакого решения. Спасти друга из этого затруднительного положения не предвиделось ни малейшей возможности.

Вчера утром, сразу как только он пришел в себя и смог подняться на ноги, виконт отправился к достопочтенному Джошуа Мидингу. Он хотел узнать, считается ли законной церемония, проведенная столь невероятным образом. Джошуа успел протрезветь после ночных возлияний, но пребывал в отвратительном расположении духа: уж очень болела голова. Поэтому его чрезвычайно оскорбило само предположение, что он мог совершить что-либо незаконное.

— Естественно, я должен буду зарегистрировать брак только сегодня, — холодно заявил он, — но вся церемония была проведена совершенно законным образом, и отменить этот брак может только специальный акт парламента.

— Это точно? — с сомнением спросил виконт.

Так и не поверив своему приятелю Джошуа, виконт навел кое-какие справки и узнал следующее. Согласно акту от 1754 года каждый брак должен быть зарегистрирован сразу же после совершения обряда. Но даже без регистрации он считается вполне законным, если церемония совершается духовным лицом, наделенным соответствующими полномочиями.

— Что ж, постараемся выполнить эту весьма неприятную работу наилучшим образом, — печально сказал себе виконт Гарсон. — Если уж никак нельзя скрыть это событие, то остается выставить его напоказ, может, даже шокировать все общество, раз Трент, так решил.

В итоге в лондонской «Газетт» появилось объявление, в котором сообщалось о бракосочетании, которое было «тихим и скромным в связи с трауром». Это пояснение придумал виконт.