Молли наморщила лоб.

— А что именно мы ищем?

Я вздохнула:

— Все, способное доказать маме и папе, что Мистера Негодника надо уничтожить. Я… я…

Слова так и застряли у меня в горле. Я уставилась на помятую и выцветшую черно-белую фотографию перед собой.

— Глазам не верю! — выдохнула я. — Это болванчик Итана. Смотри!

Молли приблизила лицо к фотографии и стала рассматривать.

— Та самая выщерблина на нижней губе, — пробормотала она. — Та самая жестокая улыбка.

— Та самая гадкая ухмылочка, — подтвердила я. Дрожащей рукой я взяла фотографию и перевернула ее. Обратная сторона была покрыта мелким почерком. Я сощурилась, стараясь его разобрать.

— Здесь говорится, что на самом деле болванчика зовут Слэппи, — сказала я. — И… и я была права! Он воплощение зла! — С колотящимся сердцем разбирала я слова. — Тут говорится, что Слэппи был создан каким-то волшебником не то в конце девятнадцатого, не то в начале двадцатого века, — продолжала я. — Злым колдуном. Древесина, которую он использовал, была проклятой. Он смастерил болванчика из украденного гроба.

Молли моргнула.

— Ничего себе. Был бы папа здесь…

— Тут говорится, что болванчик обращает своих владельцев в рабство, — продолжала я. — Он безумно жаждет власти. Он рвется поработить каждого встречного. И… и… — Мой взгляд скользнул в конец. Ахнув, я схватила Молли за руку. — Только послушай, Молли! Там в конце прилагается несколько странных слов. Вот: «Произнеси эти шесть древних слов, чтобы разбудить его. И чтобы снова погрузить его в сон».

— Да ты шутишь! — Молли выхватила у меня фото и уставилась на него. — Так это же великолепно, Бритни. Чего же мы ждем?

Она вернула фотографию мне. После чего сдернула с головы полотенце и принялась вытирать свои медно-рыжие волосы.

— Ну же, Брит, скорее. Давай сделаем это. Давай прокричим эти слова перед Слэппи и погрузим его в сон навечно. Говоришь, Итан ушел на хоккей?

Когда мы сбегали вниз по чердачной лестнице, я подняла фотографию и еще раз прочла слова про себя.

Неужели мои тревоги позади?

Смогут ли слова погрузить Слэппи в сон?

17

Я проскользнула в дом опять же с черного хода. Жестом велела Молли вести себя тихо. Затем мы на цыпочках прокрались через кухню в прихожую.

Я услышала танцевальную музыку, доносившуюся из гостиной и заметила маму, устроившуюся на диване с журналом на коленях. Мама не танцует, но любит музыку-диско: чем громче, тем лучше.

Так что она не слышала, как мы с Молли бежали по лестнице наверх, в мансарду.

Итан оставил в комнате свет. Здесь царил страшный кавардак. Повсюду кучи грязной одежды, по полу разбросаны игровые диски и комиксы-манга, открытый пакет сырных чипсов на клавиатуре компьютера, пустые банки из-под газировки и свернутые джинсы на кровати…

Мы с Молли пробрались через этот беспорядок в глубину комнаты. Слэппи сидел в коричневом кожаном кресле у окна. Руки болванчика покоились на подлокотниках. Он смотрел прямо перед собой.

— Мы знаем твой секрет, Слэппи, — сказала я. Голос мой звучал странно — тоненький и сдавленный. В груди все трепетало. Я постучала болванчика по деревянной голове. — Видишь? Я даже знаю твое настоящее имя.

Я ожидала, что он пошевелится или заговорит. Но он знай себе таращился в противоположную стену.

Молли плюхнулась на край захламленной кровати Итана. Я видела, что ей тоже страшно.

— Не тяни, — тихо проговорила она.