А я? Я не смогу чувствовать себя в безопасности с ожившим болванчиком, превращающим мою жизнь в чудовищное шоу… 

14

Мама, пожалуйста, не заставляй меня брать с собой Этана, — взмолилась я.

Мама прикусила губу.

Бритни, у тебя нет выбора, — сказала она. — Ты обещала ему, помнишь? Ты должна его взять.

Она поправила волосы перед зеркалом в прихожей и взяла ключи от машины. Это происходило

на следующий день, около четырех часов дня. Мама собиралась отвезти нас в Сансет Хаус — дом- интернат нашей двоюродной бабушки.

Бритни, ты взяла с собой все принадлежности для рисования? — спросила она. — Положи их в тубус.

Она направилась к двери, но я схватила ее за руку.

Мама, ты меня не слушаешь, — сказала я. — Если мы возьмем с собой Этана, случится что-то ужасное.

— Прекрати сейчас же, — сказала она. — Позови своего двоюродного брата. Он репетирует наверху.

Горло мое сжалось и пересохло.

Я знаю, что ты мне не веришь, — сказала я. — Но я это не придумываю. Мистер Плохиш — живой, мама, он — живой, и он — злой.

Мама швырнула ключи от машины на полку в коридоре и сердито взглянула на меня.

Довольно, — сказала она. — Довольно, довольно, довольно. Ты ведешь себя совсем как ребенок, Бритни.

Но, мама, я могу доказать это, — сказала я.

Она подняла руку.

Хватит. Хватит. Больше ни слова. Ни слова об этом болванчике.

У меня перехватило горло. Я почувствовала такую обиду и гнев. До приезда Этана мама всегда верила мне. Она всегда доверяла мне и говорила, какая я взрослая. А сейчас…

Она указала на лестницу.

Пойди приведи Этана. Тетушка Рут ждет нас.

Испустив протяжный вздох, я направилась к лестнице. Я знала, что, если приведу Этана и мистера Плохиша, что-нибудь ужасное обязательно произойдет.

Но что я могла поделать?

Спустя некоторое время мама подогнала машину к въезду в Сансет Хаус. Мы прошли мимо высоких заборов и клумб с розовыми и желтыми цветами. Люди сидели в креслах возле пенящегося фонтана, читали или беседовали.

Дом был большой, кирпичный.

Полуденное солнце отражалось от множества оконных стекол, из-за чего казалось, что дом светится.

Я выхватила из тубуса принадлежности для рисования и помахала отъезжающей маме. Тетушка Рут уже ожидала нас с Этаном в вестибюле.

Ей почти восемьдесят пять лет, но она выглядит намного моложе своего возраста. У нее короткие черные волосы. Она накладывает на лицо много грима и красила губы яркой губной помадой. Сейчас на ней были выгоревшие джинсы с вышивкой на карманах и бледно-голубая рубашка, перетянутая в поясе.

Обняв нас с Этаном так, что захрустели кости, она принялась болтать со скоростью миллион слов в минуту, расспрашивая обо всех членах нашей семьи.

К нам, улыбаясь, подошла невысокая полная женщина с седыми волосами. Она была одета в серый брючный костюм.

Бритни, это так хорошо с твоей стороны, — сказала она.

Здравствуйте, миссис Берман, — сказала я. Миссис Берман директор дома для престарелых. — Это мой двоюродный брат Этан. Он собирается устроить представление с болванчиком.

Как прекрасно, — сказала она. — Пойдемте туда. Зрители ждут вас в комнате отдыха.

Мы прошли вслед за ней через холл и вошли в комнату. Складные кресла стояли в три ряда.

Когда мы вошли, зрители (а их было около двадцати человек) повернулись в нашу сторону. У многих из них волосы были совсем белыми. Двое сидели в инвалидных креслах, многие пользовались ходунками или тростями.

Я положила свой ящичек с красками и начала закреплять мольберт.