- Мы никому не желаем зла. Мы хотим торговать. - Это было первое объяснение, что пришло ему на ум. Единственное, которое могли принять эти люди.

- Торговать? - Цыгане заулыбались и зашептались между собой. - Это замечательно, господа. Страна Цыган принимает всех, кого влечет жажда странствий.

- Вы отведете нас туда?

И вновь его слова, похоже, показались им забавными, и Эльрик подумал, что, должно быть, среди обитателей этого мира мало кто высказывал желание отправиться в путь вместе с цыганами.

Что касается Розы, то ей эти шестеро головорезов были явно не по душе и идти с ними девушке не хотелось, однако желание отыскать трех сестер было слишком велико, и ради этого она была готова на все.

- Кстати, тут должны были проходить одни наши знакомые. Где-то в этих местах, не столь давно, - заметил Уэлдрейк. Как всегда, он нашелся первым. Три молодью дамы, очень похожие внешне. Возможно, вы встречали их?

- Мы романе из Южной Пустыни и обычно не тратим время на пустую болтовню с дидикойимами.

- Ха! Среди цыган тоже есть снобы! - восклицает Уэлдрейк. - Как бы многолика ни была вселенная, в ней все одинаково. Нет ничего нового, ни в одном из миров. А мы еще чему-то удивляемся...

- Сейчас не время для подобных наблюдений, мастер Уэлдрейк, - сурово замечает ему Роза.

- Для них всегда есть время, сударыня! Иначе чем мы лучше животных? Уэлдрейк принимает оскорбленный вид. Затем подмигивает высокому цыгану и затягивает песню: - А я с табором уйду, там ребенка заведу. Смуглый деточка. беда! Пожалеешь ты тогда... Вам знаком этот мотивчик, друзья?

Ему не нужно много времени, чтобы окончательно очаровать цыган и заставить их расслабиться. Они рассаживаются вокруг него кружком, и он потешает их байками об удивительных племенах и народах, включая, разумеется, свой собственный; Эльрика за его необычную внешность вскоре нарекают Горностаем, и он принимает это новое прозвище, как принимает все имена, что дарят ему те, кому вид альбиноса кажется слишком непривычным или отталкивающим. Он выжидает с терпением, обретающим почти физически ощутимую плотность, словно это скорлупа, в которую он прячется от мира чтобы заставить себя ждать.

Он знает, что ему достаточно лишь извлечь из ножен Буреносца - и минутой позже шестеро цыган, лишенные души и жизни, падут на грязный дощатый пол; но он знает также, что тогда, скорее всего, умереть придется и Розе либо Уэлдрейку, ибо его рунному мечу всегда недостаточно жизней одних только врагов. Так что он обладает властью над всеми ними, но поскольку ни одно живое существо здесь, на краю света, даже не подозревает об этом, альбинос чуть заметно улыбается сам себе. И пусть цыгане принимают это за дружескую улыбку, пусть подшучивают над ним, мол, он такой тощий, что может слопать целый садок кроликов, - ему все безразлично.

Он Эльрик Мелнибонэйский, Владыка Руин, последний в роду, он ищет вместилище души своего отца. Он мелнибонэец и черпает силу в этой нелепой гордыне, вспоминая ту прежнюю, почти чувственную радость, когда он ощущал себя высшим существом, господином над всеми тварями мира дольнего и горнего, и это чувство защищает его, подобно броне, но оно же приносит боль воспоминаний. Такую пронзительную боль...

Тем временем Уэлдрейк разучивает с цыганами песню с громким и не слишком пристойным припевом. А Роза пускается в обсуждение меню с владельцем постоялого двора. Тот предлагает им кускус из кролика. Это единственное, что у него есть. Роза соглашается за всех троих, они наедаются до отвала, после чего укладываются спать на вонючем сеновале, невзирая на насекомых, ползающих повсюду в поисках поживы. Поиски насекомых не увенчаются успехом - в том, что касается альбиноса. Его кровь их не привлекает.

На следующее утро, не дожидаясь, пока проснутся остальные, Эльрик пробирается на кухню и, отыскав кувшин с водой, разводит в кружке немного драконьего яда. Проклятое зелье вновь несет смерть каждой клетке и атому его тела, и альбинос с трудом удерживается от крика - но вскоре его силы восстанавливаются, а с ними возвращается и привычная надменность.