– Он утонул, как кусок железа, – сообщил Гёки Сёнагон.

Крысолову Хитомари повезло еще меньше – он потерял троих под массивной плитой, когда они углубились под своды какого-то туннеля, решив, что он приведет прямо в Нефритовую башню. Но явное – не самое простое. Это оказался всего-навсего ложный вход. Хитомари был ошарашен таким поворотом событий и некоторое время не мог прийти в себя. Всю жизнь он считал себя удачливее всех, а в самый нужный момент судьба оказалась легкомысленной, как девка из веселого квартала.

Золотарю Вайрочану повезло больше – он всего-навсего получил арбалетную стрелу в плечо, когда вздумал лезть поперек проходов. При этом он потерял одного ронина по имени Нобунага, который просто пропал, и его больше никто никогда не видел. Стрелу вынули, а рану запечатали воском. Вайрочан охал, стонал и сетовал, что теперь не сможет держать меч.

– Зато ты можешь громко орать, – сказали ему.

Фудзивара-но Кинто почти добрался до стены третьей линии обороны Нефритовой башни, опрокинув защитников трех бастионов и одной башенки, однако в последний момент на площади, которая, казалось, наконец вывела к воротам башни, земля перед ними разверзлась и они едва не упали в бездну. Спас их, как ни странно, Баттусай, который ходит и с командой Сёнагона, и с командой Хитомари, и был настолько удачлив и ловок, что остался жив. Он вовремя и честно предупреждал об опасности, но так как в нем видели чужака, то к его советам не прислушивались, а между тем Баттусай видел в темноте, как кошка. И только Фудзивара-но Кинто оценил, что Баттусай соображает лучше всех его бойцов вместе взятых. Получилось так, что Баттусай спас пятерку Фудзивара-но Кинто, никто не погиб, и они, обескураженные, в полном составе вернулись на перекресток, откуда разбегались эти самые лабиринты-ловушки.

И только Акинобу, Натабуре, Афра и Язаки повезло больше остальных, хотя им, опять же как чужакам, достался самый узкий и невзрачный проход, который к тому же вел не вверх, а куда-то вбок, да еще изгибался, как змея, уводя к подножью башни. Натабура вспомнил, как он в стране Чу точно так же бегал по зигзагообразным подъемам меж стен. Однако, чтобы добраться до настоящего входа, понадобилось кружить не меньше коку. Они благополучно, а главное тихо и незаметно миновали несколько постов-бастионов и башенок, в которых находилось по два-три стражника. Эти стражники не могли оказать серьезного сопротивления таким опытным бойцам, как Акинобу, Натабура и Язаки. Даже Афра сумел записать на свой счет двоих или троих несчастных, которых он, самолично устрашив до полусмерти, заставил прыгнуть в ров с водой. Наконец они подбежали к неприметным, как калитка, воротам, прикрываемым справа и слева треугольными бастионами, и прислушались. Казалось, звуки битвы стихли. Язаки повертел головой и удрученно высказал то, о чем они все думали:

– Неужто мы одни прорвались?

– Не, не может быть, – высказал сомнение Язаки. – Даже я знаю, что так не бывает.

И радостно засмеялся. Он еще не знал, что будет делать после битвы. А Афра чуть не гавкнул. Ему нравилось носиться в темноте при свете луны и участвовать в потасовках. Если бы он еще понимал, зачем все это делается. Но он не понимал. Ему было просто весело.

– Тихо! – поднял руку учитель Акинобу.

Они услышали лишь слабые звуки, которые доносились из самой башни.

– Похоже, Тороян прорвался? – осторожно предположил Натабура.

Это было правдой. Тороян без потерь проник в Нефритовую башню и уже вел бой на первом и втором этаже. Ему не хватало сил, чтобы развить успех и опрокинуть стражников. Однако он стянул на себя все их основные силы и таким образом до минимума ослабил оборону центрального входа в Нефритовую башню.

Пока Афра, посланный Натабурой с запиской к Гёки, вел его и других самураев по правильному пути, Акинобу, Натабура и Язаки штурмовали один из бастионов.