— Кто вы? — прозвучал в это время долетевший с корабля возглас. — Кто на берегу?

— Атрид Агамемнон и Атрид Менелай, предводители ахейского войска! — ответил старший брат громовым голосом — Кто приближается к берегу? Назови себя!

— Царь Эпира Неоптолем, сын великого Ахилла! — отвечал стоявший на носу воин. — Я прибыл, чтобы помочь вам в битвах!

— Неоптолем! — воскликнул Менелай, не веря себе. — О, великие боги! Но… Но ему сейчас должно быть четырнадцать… нет, тринадцать лет!

— И Ахиллу было столько же, когда мы сюда приплыли, или ты забыл? — голос Агамемнона дрожал от возбуждения. — Мы тоже не верили, что он еще так юн — он выглядел на все восемнадцать… Но как мог Неоптолем стать царем в Эпире? Впрочем, его дед был двоюродным братом царя Эпира, и у того не было детей… Теперь я все понял. Сюда, мальчик мой, сюда! — закричал он, в волнении подбегая к самой воде. — Сам Зевс–громовержец привел тебя к берегам Троады именно сейчас! Сюда!

Еще несколько взмахов весел, и днище корабля царапнуло дно бухты. Гребцы разом подняли весла, некоторые стали соскакивать в воду, чтобы вручную подвести судно ближе к берегу и вытащить на сушу. Но предводитель не стал ждать. Он тоже соскочил с корабля и, оказавшись по пояс в воде, кинулся к ожидавшим его на берегу людям. В левой руке он держал свой шлем, украшенный белой конской гривой.

Уже когда они оказались лицом к лицу, Агамемнон и Менелай увидели разницу между Ахиллом и его сыном. Они были очень похожи. Тринадцатилетний Неоптолем был того же или почти того же роста, что и его отец двенадцать лет назад, и почти так же сложен — он выглядел не мальчиком–подростком, а юношей семнадцати–восемнадцати лет, статным и могучим. И лицом он был очень схож со своим отцом, разве что брови не так тонки, да глаза казались просто карими, без тех золотых искр, которые делали взгляд Ахилла таким лучезарным, когда он бывал весел, и таким страшным, когда он был в гневе.

Агамемнон сделал шаг навстречу Неоптолему и обнял его. Потом слегка отстранил и всмотрелся.

— Ты поможешь нам, — сказал он твердо.

— Я за тем и приехал, — голос царя Эпира еще ломался, иногда становясь высоким и резким, но это был уже голос мужчины — До нас доходили известия о войне и о великих подвигах моего отца. Недавно умер брат моего деда. Он оставил мне власть над Эпиром, и я сразу стал снаряжать корабли.

— Так у тебя не один корабль? — быстро спросил Менелай.

— У меня девять кораблей, — ответил Неоптолем, — и на них четыреста воинов. Остальные прибудут вечером. Мудрый Феникс, мой воспитатель, посоветовал сделать так — он опасался, что вы примете нас за врагов…

— Ты поступил правильно, вняв его совету, — сказал Агамемнон.

Мальчик оглядел берег. Напряжение и тайная скорбь в лицах окруживших его воинов были слишком заметны.

— Где мой отец? — спросил он, тревожно глянув в лицо Атрида старшего. — Я могу увидеть его?

— Не можешь, — Агамемнон смотрел ему в глаза спокойно, как взрослому мужчине. — Он убит. И ты приехал сюда, чтобы мы могли отомстить за него.

Он ждал крика, гневна, проклятий. Так поступил бы Ахилл. Но вместо этого вождь ахейцев увидел лишь черную тень, сразу упавшую на полудетское лицо Неоптолема, и две толстых полосы слез, недетских, мужских, вырвавшихся из его глаз.