— Ну и что ты скажешь? — спросила она затем, пытливо глядя ему в глаза — По–твоему, я оскорбила твою мать?

— Мою мать? — Ахилл улыбнулся. — Я не знаю, кто она. Думаю, что не богиня, не то она явилась бы мне хоть раз в жизни… Но ты… Я знал, что ты беспредельно отважна, но такой отваги даже не мог себе представить!

И, взяв ее за руку, он привстал и осторожно коснулся губами ее дрогнувших губ.

— Не надо! — Пентесилея чуть отстранилась, но руки не отняла. — Тебе нужно уснуть, чтобы набраться сил… Я… Я пойду! Отпусти, пожалуйста, мою руку.

— Я тебя не держу.

— Значит, это я сама тебя не отпускаю. Мне надо идти. Спи.

Она вскочила и, уже дойдя до двери, обернулась и проговорила, краснея, как девочка:

— А твои губы пахнут гранатом. Никогда не думала, что поцелуй может быть таким вскусным!

И она выскользнула из хижины, оставив его переживать изумление и восхищение, вызванные ее рассказом и, возможно, еще более ее последними словами.

* * *

Аня опомнилась, почувствовав острый запах паленого и, наскоро утерев слезы, ринулась к гладильной доске. Утюг гневно шипел, пожирая желтый фланелевый сарафанчик…

— Ф-фу! — она схватила утюг и завертелась на месте, ища подставку, которая стояла тут же, рядом, на гладильной доске, — Ну, Нинуля, доченька, на один наряд у тебя стало меньше… Твоя противная мать совсем с ума сошла, зачиталась!

Продолжая вслух бранить саму себя, она выдернула шнур из розетки и приоткрыла окно. С улицы потянуло морозом.

«Мишка там, в Турции, пыхтит, деньги зарабатывает, а я нахально читаю дальше, не дождавшись его! — подумала Аня. — И еще разоряю семью — жгу детские одежки… А ведь это самый распространенный вариант предания: о том, что богиня Фетида похитила тело Ахилла с погребального костра и на каком–то острове оживила его! Правда, у Гомера он царствует над мертвыми в Аидовом царстве… А тут и никакой богини, и никакого Аидова царства!»

На кухне, несмотря на полураспахнутую створку окна, все еще пахло горелой тряпкой. И этот запах рождал смутную тревогу. Анюта уже понимала, что написано дальше, не зря же эту часть повести профессор Каверин озаглавил «На пепелище». Читать было страшно.

«Подождать Мишку? Честно признаться, что проглотила столько страниц без него? А почему мы не можем это прочитать вместе еще раз? То есть я еще раз, а он в первый раз… И ни глупо ли бояться читать о том, что все равно уже случилось, и притом так давно?»

Она поглядела на гладильную доску. Придется ее заново обтягивать. А значит, стучать молотком. А сейчас не постучишь, половина первого, дети спят, соседи тоже. Нет, остается только снова взяться за рукопись. Ну…

Глава 2

Прошло восемь дней. Силы Ахилла восстановились куда скорее, чем думали амазонки. На другой день после своего воскрешения он смог встать с постели, а еще через день уже купался в море, вместе с Пентесилеей и Авлоной. Им составляли компанию дельфины, которые жили вокруг Ламеса целыми стадами и все без исключения были ручными. Ахилл вначале испытывал к ним некоторое недоверие: эти огромные морские животные были слишком похожи на акул, о которых он знал достаточно жутких историй, а их вытянутые морды под выпуклыми, почти человечьими лбами казались ему хитрыми и лукавыми. Однако, вскоре герой понял, что дельфины, напротив, очень простодушные существа, а их безграничная преданность и беспрекословное повиновение людям не вызывали сомнений. Пентесилея научила Ахилла садиться на дельфинов верхом, кувыркаться в воде через их спины, плавать, цепляясь за скользкий дельфиний хвост, и ему вскоре понравились веселые игры амазонок с морскими «конями».