– Мы слышим вас, капитан, – сказала Нэнси, – этого не нужно. Ваш корабль действует, как и раньше. Так же, как и ваши системы связи.

– Ты позволишь нам улететь? – спросил Кохрейн.

– Мы не сделаем ничего, чтобы остановить вас. Капитан, вы сказали, что я не узнаю любовь, потому что я не человек. Теперь я человек, полностью человек, и ничего больше. Я познаю смену дней. Я познаю смерть. Но дотронуться до руки мужчины – нет ничего более важного. Это счастье, Зефрам Кохрейн. Когда солнце теплее? Воздух слаще? А звуки здешних мест, как легкие струи – потоки в воздухе?

– Ты очень красивая, – тихо сказал Кохрейн.

– Одна часть меня понимает это. Другая – нет. Но мне приятно.

– Я мог бы объяснить тебе многие вещи. Это откроет тебе глаза. – Он был возбужден. – Тысячи миров, тысячи рас. Я покажу тебе все, как только я сам все это узнаю. Возможно, я сумею отблагодарить тебя за все, что ты сделала для меня.

В глазах Нэнси появилась печаль.

– Я не могу пойти с тобой, Зефрам Кохрейн.

Кохрейн замер:

– Нет, ты можешь. Ты должна.

– Моя жизнь может происходить только здесь. Если я покину это место более чем на несколько дней, я перестану существовать. Я должна возвращаться сюда, как и вы должны поглощать материю, чтобы поддерживать свою жизнь.

– Но у тебя есть сила, ты можешь…

– Я стала почти как вы. Смена дней будет воздействовать на меня. Но уехать отсюда насовсем – значит прекратить существование.

– Ты хочешь сказать, что отдала бы все, чтобы стать человеком?

– Нет ничего важнее с твоего прикосновения.

– Но ты состаришься, как все люди. В конце концов ты умрешь.

– Радости этого часа мне достаточно. Я рада.

– Я не могу улететь и оставить тебя здесь, – сказал Кохрейн. Ты спасла мне жизнь. Ты заботилась обо мне и любила меня. Я никогда раньше этот не понимал, но сейчас понимаю.

– Ты должен быть свободным, Зефрам Кохрейн.

Кирк сказал мягко:

– "Галилей" ожидает вас, мистер Кохрейн.

– Но если я увезу ее отсюда, она умрет. Если я уеду отсюда – она, человек – умрет от одиночества. И это еще не все… Я люблю ее. Это удивительно?

– Для человеческого существа – нет, – сказал Спок. – В конце концов, вы невероятно иррациональны.

Кохрейн обнял новую Нэнси Хедфорд.

– Я не могу оставить ее здесь. И это неплохое место. Я привык к нему.

– Подумайте, мистер Кохрейн, – сказал Кирк. – Там целая галактика, готовая прославить вас.

– Мне достаточно, что она любит меня.

– Но вы состаритесь, вы оба, – сказал Спок. – Больше не будет бессмертия. Вы состаритесь здесь и в конце концов умрете.

– Это происходит с каждым мужчиной и с каждой женщиной, но после долгого пребывания вместе складывается впечатление, что это одна из самых стоящих вещей в человеческой жизни. До тех пор, пока вы вместе.

– Вы уверены? – спросил Кирк.

– Здесь много воды. Климат хорош для выращивания растений. Я могу даже попытаться вырастить фиговое дерево. Каждый человек имеет право на это, не так ли? – Он помолчал, затем твердо сказал. – Я делаю это не из признательности, капитан. Теперь, когда я вижу ее, могу прикоснуться к ней, я знаю, что люблю ее. У нас впереди много лет, и это будут счастливые годы.

– Мистер Кохрейн, возможно, вы правы, возможно, нет. Но я желаю вам всего самого лучшего. Мистер Спок, Боунс, идемте.

Когда они повернулись, Кохрейн сказал:

– Капитан…

– Да?

– Не говорите им ничего о Кохрейне.