|
Хотелось узнать, что это за персона. Но когда он, взяв в ладони лицо девицы, заглянул ей в глаза, стала ясна вся неуместность вопроса. Личность в ней еще и не брезжила: просто нехитрый набор рефлексов, немногим лучше животного. В сущности, от Карлсена и требовалось то лишь оценить ее, как кошку на выставке. Хорошенькая, с румяным овалом лица, большими пушистыми глазами и кроткой улыбкой, обнажающей меленькие, по безупречные жемчужины зубов. Кожа бархатистая как у новорожденной, и чуть припахивает тем самым дымком. Темные, благородными кольцами, волосы спадают на плечи. И хотя лицо достаточно характерно, – с остальными не спутаешь, – но похоже скорее на двухмерный набросок или нарочито бесхитростную рекламку какого нибудь женского продукта. То же самое и тело: бюст изумительный (хотя несколько крупноватый), мощные бедра, но в целом почти то же, что на улицах Гавунды. Наконец, целуя, он снова уловил исходящую из ее губ жизненную энергию. Но желания к ней не возникало почему то ни малейшего. Как и ее предшественница, она казалась не более чем напрашивающимся на ласку ребенком. – Чудесно, – с улыбкой кивнул Карлсен. А сам, глядя на девицу, успевшую вернуться к Овроку (вон обожание какое во взгляде), недоумевал над собственной реакцией. Безусловно, красотка – на Земле мужики озирались бы на улице. Но почему сейчас то полная к ней апатия? Потому, видимо, что ее назначение – ублажать, а потому нет той изюминки, которая всегда сопутствует флирту. Иными словами: у нее нет воли, способности вы– бора. Тут все дружно рассмеялись и наперебой начали поздравлять Оврока, конечно же, переживавшего за успех своего творения. – И как ты ее назовешь? – спросил среди прочих Саргас. – Овруна, – подумав, ответил тот, – женщина Оврока. («Гм!», – покоробило внутри Фарру Крайски). Красотка, явно истомясь дожидаться, начала нетерпеливо подергивать юношу за руку. Тот пошептал ей что то на ухо и, с шутливой обреченностью посмотрев на товарищей, дал увести себя в сторону пещер. Насупленное усердие девицы вызвало добродушный смех, не удержался от улыбки и Карлсен. И все таки, насколько интересна догадка. Заниматься с этой душкой любовью можно, просто притворяясь, что она нормальная, способная выбирать женщина, то есть, используя свое воображение. Иначе говоря, мужское желание, если поразмыслить, зависит от силы женщины отказывать. В таком случае, получается, Клубин не совсем прав. Ведь тогда, безусловно, настоящее сексуальное желание, – в отличие от фантазии, – зависит от наличия у партнера свободной воли? Размышление прервал Клубин. – Вот так они выходят на седьмую степень: учатся объединять умы на создание жизни. – Это, что ли, жизнь? Клубин, улыбнувшись, качнул головой. – На этот вопрос я ответить не могу. Единственно могу сказать: сам я так не считаю. Цветок, по вашему, живет? – Видимо. – Тем не менее у него абсолютно механический жизненный цикл, напрочь лишенный волеизъявления. У этих созданий, похоже, свободной воли тоже нет: любое их слово или шаг полностью предсказуемы. Отсюда и мой аргумент в пользу того, что они не роботы. – Но ведь живые же? – Потому, что созданы живыми умами. Совокупная волевая мощь четырнадцати шестикурсников – вещь ужасающая. Карлсен покачал головой. – Это как истолковать? – переспросил Клубин. – Я понимаю, создать живое существо – вещь невероятная, – сказал Карлсен, стараясь быть тактичным. – Но почему в этих женщинах так мало индивидуальности? – Вы сами хотели бы попробовать? – предложил Клубин. («?!», – отреагировала Фарра Крайски). То же самое, видимо, пришло в голову и Саргасу. – А может, наш гость?… – спросил он с намеком. |
