|
Он стоял и смотрел, как она сноровисто набрасывает на пластиковую леску белье: полотенца, майку, шорты, миниатюрный лифчик. Признаков обещанной Иерархом силы что то не чувствовалось. Скорее наоборот: пустотная легкость, какая бывает иной раз при недосыпе или от температуры. Видимо, от резкой смены гравитационного поля, когда при ходьбе чувствуешь себя будто воздушный шар. Когда девушка остановилась рядом, Карлсена повлекло к ее жизненному полю. Подошел ближе, встал за спиной. Она полна была энергии хорошенько выспавшегося человека и с удовольствием предвкушала предстоящий день – к тому же чувствовалось, что она влюблена. Улучив момент, когда она накидывала белье, он поглотил немного жизненной энергии, которой ее кожа так и дышала. От нее веяло личностью девушки: наивная, полная задора. Совершенно машинально, толком даже не задумавшись, Карлсен трансформировал ее, смешав со своей мужской энергией, и отдал обратно. Мыслями девушка, что называется, витала в облаках, а потому поглотила ее инстинктивно. Через секунду другую она ушла с крыши. Случившиеся приятно взволновало. Получается, он теперь усвоил сущность благодатного вампиризма и отдавал столько же, сколько брал. Впрочем, размышлять об этом сейчас не время: первым делом надо воссоединиться с физическим телом. Инстинкт подсказал, что надо разыскать место непосредственно над квартирой Крайски. Легко сказать: когда улетали, стояла ночь. Но тут вспомнилось, что после расставания с телом (впечатление такое, будто минул как минимум месяц) он подходил к центральной части южного парапета, выходящего на океан. Примерно прикинув, Карлсен направился туда. О цели возвестил знакомый электрический трепет. Расслабясь и вверившись его объ– ятиям, он почувствовал приятно дурманящее головокружение: слабо, но явно потянуло вниз. С дремливой очарованностью Карлсен наблюдал, как руки ноги проходят сквозь крышу, словно погружаясь в бассейн. Мимолетное затмение сменилось усиливающимся покалыванием. Попробовал было поднять руки, но что то мешало… Вслед за глубоким вдохом Карлсен понял, что снова находится в своем теле (первый вдох, начиная с прошлого вечера). Ясно и то, почему не удается пошевелить руками. Он утиснут был в стеклянистом столпе, а рядом, вплотную, еще одно тело – голая Фарра Крайски, холодная и жесткая как труп. Странно было снова ощущать на себе одежду. Протиснувшись в дверцу и нелепо при этом споткнувшись, Карлсен ступил на пол. Яркий свет в столпе внезапно погас. На негнущихся ватных ногах Карлсен кое как доковылял до ближайшего кресла. В нескольких футах стоял в своем столпе Крайски: глаза закрыты, бледное лицо безжизненно как у манекена. Через несколько минут уши запылали – восстановилось кровообращение. Карлсен прошел в спальню и растянулся там на кровати. В зеркале приоткрытого платяного шкафа он увидел свое отражение. Радость возвращения в свое тело была какой то сомнительной. Из за того, видимо, что оно воспринималось теперь как нечто, взятое напрокат. Прежде в зеркале он видел, безусловно, себя. А теперь? В какой степени считаются «своими» одежда или автомобиль? В животе заурчало. Вот те раз, оказывается, есть хочется – впервые за всю эту невообразимую бездну времени. Вот оно, одно из преимуществ бесплотности. Еще одно – свобода от невнятных ощущений, вроде теперешнего смутного напряжения. Карлсен прошелся на кухню, заглянул в холодильник и обнаружил там креветочный сэндвич в целлофане. Подошел к столу и, не садясь, сжевал половину, запив молоком из бутылки. Вроде полегчало, а мо– жет, и нет. В дверь позвонили. Карлсен в неуверенности остановился, затем все же решил открыть. Любому визитеру понятно, что в половине восьмого утра дома обязан кто нибудь быть. Оказался тот самый угрюмец служитель, пропустивший их накануне вечером в лифт. – Мистер Крайски дома? – Боюсь, что нет. – А миссис Крайски? – Тоже. |
