|
(Сказал вслух, – думал, что так проще, – и невольно вздрогнул от грянувшего под сводами эха). – Очень хорошо (Иерарх изъяснялся телепатией). Спрашивай. Несколькими минутами ранее от такого приглашения у Карлсена отнялся бы язык. Однако после состоявшегося обмена вопросы слагались на редкость точно. – В чем назначение Совета Иерархов? – В основном практическое. Можно сказать, надзор за соблюдением законов. Но не с частными правонарушениями, а в масштабах этнических или планетарных. Частные, индивидуальные преступления – забота самих людей, их собственная прерогатива. Но когда на порочный путь становится целая нация или цивилизация, уподобляясь злокачественной опухоли, которая, разбухая, губит свои собственные, в естестве заложенные сдерживающие факторы – тогда приходится вмешиваться нам. – Гребиры, по твоему, преступники? – Гребиры и груоды – не одно и то же. Гребиры пошли не тем эволюционным путем. Не имея интереса к знанию как таковому, стремление к эволюции они вынуждены компенсировать поиском все новых способов выразить свою волю через натиск. Рано или поздно они поймут свою ошибку и вы– нуждены будут себя переосмыслить. – А могут ли они себя переосмыслить? – заинтриго ванно переспросил Карлсен. – Безусловно. Но сначала они должны осознать свою ошибку. Ты заставил их лидера понять, что он выбрал неверный путь. Быть может, это станет поворотной точкой. – А он, в частности, себя переосмыслит? – Не могу сказать. Он свободен в своих поступках. Однако ему придется решать: брать свое властью или отвергнуть это и искать иной путь. Я думаю, у него достанет разума сделать правильный выбор. – И в чем он, правильный выбор? (Вопрос не совсем логичный, но тем не менее). – У каджеков, – сказал Иерарх, – есть слово: «диана тцвиг». На ваш язык его можно перевести как «дианирующий». Это означает: обращать внимание с такой полнотой, что все твое существо становится вниманием. У этого слова есть интересная особенность: оно используется исключительно как причастие настоящего времени. Нельзя сказать «я дианировал» или даже «я дианирую»: слово по сути изменяет своему значению, извращая тем самым глубинный смысл. Надо говорить «я есть дианирующий». – Но уж гребис то наверное понимает, что значит дианировать? – спросил Карлсен, подразумевая ту грозную волевую силу, от которой рушатся горы. – Не совсем. Он по прежнему считает, что реальность трансформируется именно его волей. При дианировании же всякое ощущение личностного утрачивается. – Но что достигается дианированием? – Это естественное средство научиться тому, как находиться в двух местах одновременно. Я не говорю о билокации тела, хотя это и одно из его косвенных эффектов. Я говорю об ощущении свободы и счастья, возникающих при четком уяснении существования иного времени и места, в то же время полностью сознавая окружающее тебя на данный момент. Это заставляет понять, что ты не подвластен времени и пространству, и приоткрывает твою подлинную сущность. При всей своей волевой силе гребис неспособен находиться в двух местах одновременно. – Точно, – кивнул Карлсен с полным согласием. У гребиса не получалось отрешиться от себя, обратясь во всепоглощающее внимание – по крайней мере, надолго. – А я бы мог научиться дианировать, простите, быть дианирующим? – Это не так уж сложно. Большинство людей на протяжении жизни делает это по нескольку раз – чаще тогда, когда какое нибудь случайное воздействие на чувства напоминает им о прошлом. Только они не вычленяют соответствующего значения. Дианирование дается все легче, если делать над собой усилие. Тогда быстро постигается, что усилие – это самый быстрый способ перезаряжать свои жизненные батареи и выходить на новые уровни контроля. |
