Неожиданно мой живот тоже издал солидарный бульк. Да такой громкий, что его услышал не только я.

— Нэ дам, — заметно разволновался зомби, торопливо втекая во двор полуразложившейся лужицей, в которой только чудом уцелели раскисшее туловище, обрубки рук с жалким подобием пальцев и острые когти на тонких деревянистых отростках, которые когда-то заменяли ему ступни. Не лицо, а кусок болотной слизи с глубокими провалами на месте носа и глаз, на месте рта — кривая щель, усыпанная острейшими зубами. Ушей нет. Шея неестественно длинная. Тело вытянуто, как у пиявки, и передвигается почти таким же манером — складываясь и перетаскивая себя с места на место, оставляя на земле толстый слой слизи.

Я громко присвистнул:

— Надо же, до чего крепко старое поколение! Дедуля, с твоими талантами сюда можно было только под утро приползти, а ты вон как — уже туточки. Нарисовался, когда не ждали. Под стеной, что ли, караулил?

— Гхы-ы, — осклабился зомби, довольно булькнув и упрямо потянувшись к входу в центральную башню, откуда несло живыми. — Гхы-ы, моэ, тама.

Я озадаченно поскреб острым когтем макушку и отступил в сторону, вежливо пропуская мертвяка.

А что? Старость уважать надо. Этому ветерану никак не меньше года, что для зомби равносильно глубокой древности. Прямо долгожитель какой-то. Пожалуй, утром надо будет проверить ров. Может, там еще кто-то додумался схорониться?

— Пасыб, — напоследок булькнул зомби, потянувшись следом за «дамами» в лабиринт.

— Не за что, — машинально ответил я и, проводив его глазами, вернулся к решетке, откуда послышался новый шум.

Всего за полчаса в мое распоряжение поступил целый отряд мертвяков различной степени свежести.

Кривые, хромые, одноногие и одноглазые. Некоторые без рук, зубов и даже носов. Штук тридцать навскидку. И все как на подбор пахучие, несвежие, липкие. Я даже перестал вытирать ладонь после крепких рукопожатий — все равно перемажусь. Обоняние приглушил, чтобы не кривиться от убойного аромата. Обслюнявленную одежду, конечно, жалко, но куда деваться — рабочая мантия все равно чище не станет. А вот обувь, к счастью, не пострадала — я ее специально делал слизе- и грязеустойчивой. Потому что нашить на внутреннюю часть мантии кармашков несложно, а вот стачать качественные сапоги и снабдить их особыми выемками под когти — это действительно серьезная проблема.

Я с удовольствием расправил пальцы ног и кивнул.

Пожалуй, надо будет заказать еще несколько пар у знакомого сапожника. Он, правда, лет двадцать уже как обитал на одном деревенском кладбище, но навыки и после смерти не растерял. Надо будет в очередной раз его пробудить и пообещать, что нынешний заказ станет действительно последним. После чего он может с чистой совестью передать семейное дело старшему сыну, тот вроде помирать собрался на днях, а сам будет спать спокойно. До тех пор, конечно, пока его не разбудит еще какой-нибудь некромант.

Встряхнувшись, я всмотрелся в темноту за решеткой, но, убедившись, что других гостей пока не предвидится, обернулся к своим новым «птенцам», которые в этот самый момент активно ковыляли по внутреннему двору, старательно огибая начертанные мною линии, злобно рычали друг на друга, пачкали слюнями пол и время от времени огрызались на таких же голодных соседей, торопясь первыми добраться до входа в центральную башню, откуда ощутимо несло человечинкой.

Да-а-а, незабываемое зрелище. Даже жаль, что никто, кроме меня, не способен его оценить.

Вздохнув и на всякий случай оставив у решетки крохотное заклятие-маячок, я решительно двинулся к бродящим по двору мертвякам.