Наконец Русель добрался до нужной двери в нужном коридоре и уже собрался постучать, как вдруг дверь распахнулась, и пятилетний мальчик с копной густых черных волос, вихрем вылетев ему навстречу, проскользнул между его ногами. Ребенок был одет в мягкий комбинезон, изготовленный на Корабле и давно уже не отдававшийся на переработку, если судить по въевшейся грязи.

Должно быть, это Томи, старший сын Дилюка, решил Русель. Ребенок и Старейшина молча изучали друг друга. Затем мальчишка, показав язык, нырнул обратно в каюту.

Через минуту в дверях показался Дилюк, торопливо вытиравший руки полотенцем.

— Гляньте, что творится, клянусь Летой, — Русель! Это ты! Заходи, заходи!

Русель обнял брата. От Дилюка пахло больным ребенком, кухней, потом, и Русель потрясенно заметил в волосах брата седую прядь. Наверное, он просидел взаперти гораздо дольше, чем думал.

Дилюк провел Руселя в дом. Квартира состояла из пяти маленьких смежных каморок, кухни и ванной. Кто-то ткал гобелены: одну из стен украшала яркая ткань с абстрактными узорами.

Русель уселся на диван, переделанный из антигравитационной койки, и глотнул какого-то крепкого напитка.

— Прости, что я напугал Томи. Наверное, я сам виноват, что стал здесь посторонним.

Дилюк приподнял бровь:

— Ты дважды ошибся. Ты стал не столько посторонним, сколько другим. — Он провел рукой по волосам.

Русель, непроизвольно повторив жест брата, нащупал голую кожу. Он давно позабыл, что первым побочным эффектом лекарств Фараонов является выпадение волос; он стал лысым, подобно Андрес. Видимо, целыми днями находясь среди Старейшин, Русель к этому привык. Он сухо произнес:

— В следующий раз я надену парик. И в чем мой второй прокол?

— Это не Томи. Томи — наш первенец. Ему сейчас семь. Это маленький Рус, как мы его зовем. Ему пять лет.

— Пять?

Русель присутствовал на церемонии крещения своего маленького тезки. Казалось, это случилось только вчера.

— А сейчас нам нужно подобрать еще имя. Нам тебя не хватает, Рус.

Русель почувствовал, что жизнь скользит мимо него.

— Прости.

К ним спешила Тила с младенцем на руках, таща за собой насмерть перепуганного маленького Руса. Она тоже казалась внезапно постаревшей — располнела, лицо покрылось тонкими морщинками. Она сообщила, что Томи готовит еду, — конечно, дядя Русель останется на обед, правда? — села с мужчинами и немного выпила.

Они заговорили о всяких мелочах, о своей жизни.

Дилюк, демонстративно покинувший неофициальное совещание у Капитана, теперь стал кем-то вроде лидера своей новой коммуны.

По приказанию Андрес двести человек, входившие в состав команды, должны были разделиться на несколько племен, члены которых были тесно связаны между собой. Племя численностью около двадцати человек обитало в деревне из коридоров и кают. Предполагалось, что между племенами будут существовать какие-то взаимоотношения, например обмен партнерами. Таким образом, население Корабля превратится в некий клан. Андрес утверждала, что подобная социальная структура чаще всего встречалась среди людей «в естественном состоянии», как она выражалась, задолго до наступления техногенной эры на Земле. Правду она говорила или нет, было неизвестно, но до сих пор ситуация оставалась стабильной.

Андрес также точно определила, какая система правления должна быть установлена в каждом племени. В их маленьком мирке каждый человек ценится за свои уникальные способности, а также за полученное образование. Люди зависят друг от друга, говорила Андрес, и система самоуправления должна отражать это. Даже демократия в данном случае не годится — в обществе высоко ценимых индивидуальностей подчинение меньшинства воле большинства к хорошему не приведет.