— Но ведь надо знать, что берешь в дом. И тут же равнодушно отвернулась.

Среди детей особенно выделялась одна старшая девочка. У нее были длинные черные волосы и миловидное лицо.

— Эй, вот ты! — окликнул ее владелец салуна Хэнк. — Как тебя зовут?

— Дженнифер, — послушно ответила девочка. Но Микаэла тотчас встала между ними.

— Хэнк, я боюсь даже спрашивать, что вы с ней собираетесь…

Но Хэнк широко ухмыльнулся:

— Я хочу ее удочерить. А то что же еще? Ведь эти дети здесь выставлены для усыновления.

Микаэла с трудом овладела собой.

— Это верно, но мы отдадим их только в семьи, которые подходят для этого и…

— А кто подходит, решает опять же доктор Майк!

Было не ясно, кто это выкрикнул, но слова подействовали. Люди по одному начали отворачиваться и расходиться с площади.

Микаэла была близка к отчаянию.

— Эти дети не рабы, они нуждаются в любви! — крикнула она вдогонку уходящим.

Кто-то тронул ее рукой за плечо.

— Доктор Майк, я боюсь, что таким образом мы ничего не добьемся, — сказал подошедший к ней священник.

Несколько мгновений Микаэла боролась с желанием упасть на грудь его преподобия и безутешно разрыдаться. Она чувствовала себя бесконечно усталой.

Но тут сквозь толпу уходящих она вдруг увидела Салли. Он смотрел на нее издали. Микаэла отступила на шаг от священника и освободилась от его руки.

— Вы правы, — поспешно согласилась Микаэла. — Нам надо поговорить с людьми по-другому, с каждым в отдельности. А пока пусть дети остаются у меня.

Было совершенно очевидно, что Салли колебался. Но теперь он все-таки подошел к Микаэле и священнику.

— Воспитать детей не так-то легко, — заметил он. — Не каждому это дано. А те, кто на это способен, живут в таких условиях, которые не позволяют взять ребенка.

Микаэла строго взглянула на него.

— Кто, например?

— Например, Дороти Дженнингс, — ответил Салли.

— Да, — воодушевленно подхватил священник. — Нам надо поговорить с миссис Дженнингс. Своих детей она уже вырастила. У нее есть опыт.

Салли взглянул на его преподобие с состраданием:

— Опыт-то у нее есть, и она, вне всякого сомнения, добрая женщина. Но ведь она живет в доме своего зятя, и у нее там одна-единственная комната. Куда же она приведет ребенка?

— Если это всего лишь вопрос места, — усмехнулась Микаэла, и ее темные глаза сердито блеснули, — то ты мог бы взять нескольких детей к себе. В лесу на воле места много.

— Ты прекрасно знаешь, что мой образ жизни не годится для детей, — возразил Салли.

— Итак, — вмешался в их перепалку священник. — Будет лучше всего, если я заберу их всех к себе.

— Да, вам, пожалуй, и придется это сделать! — Салли твердо посмотрел в удивленные глаза священника. — Детей вам здесь не устроить, разве вы этого еще не поняли? Лучшее, что вы можете сделать, — это избавить их от этого тягостного и мучительного положения. Выжидание ничего не изменит.

— Но кто-то же должен их спасти! — возмущенно воскликнула Микаэла. — Кто-то в этом городе должен взять на себя ответственность за других!

Салли посмотрел на нее долгим взглядом.

— Только почему этот «кто-то» всегда ты?

— Такая уж у меня роль, — произнесла она сквозь зубы, затем повернулась и зашагала прочь.