— Бросаешь меня?

— Нельзя бросить того, кто никогда не был твоим, — усмехнулась тетка. — Мы чужие. Я всего лишь сестра твоей матери, ничего более, брать на себя ответственность за чужого ребенка я не собираюсь. Я буду переводить на твой счет достаточную сумму, чтобы ты могла жить безбедно… но дальше ты сама. Завтра я привезу твои вещи. Забудь о моем существовании.

В ту ночь я полностью познала, что такое одиночество. Я лежала в холодной кровати, горько плакала в подушку и постепенно понимала, что детство действительно закончилось. Началось взросление.

На рассвете, с трудом открыв глаза, я рванулась с кровати, вбежала в гостиную и посмотрела на висевший над диваном портрет.

— Почему? — спросила я то ли у моей прапрабабки, то ли у ее собаки… со слишком умными глазами. — За что?

Портрет, естественно, молчал. Но по-собачьи преданные глаза черного пса не давали мне покоя еще долго.

— Даже могилы нет, — прошептала я. — Я даже на могилу сходить не могу… Даже этого они мне не оставили.

Вечером я уже знала, что делать. Вошла в интернет через мобильный, быстро отыскала через поисковик нужный мне телефон. Лихорадочно набрала номер:

— Похоронное бюро «Палома», — ответил мне холодный голос.

— Вы занимаетесь поиском утерянных захоронений?

Через неделю я стояла на старом деревенском кладбище возле простой на вид мраморной плиты с надписью «Алиция Орлова». На плите, высеченная из того же мрамора, сидела молодая женщина в красивом, длинном платье и c моим лицом. Ошибки быть не могло…

— Вот я тебя и нашла… — прошептала я. — Единственная, кто у меня остался.

Я положила две ярко-красных, крупных розы на колени женщины и некоторое время простояла рядом, чувствуя, как текут за ворот горькие слезы.

— Странно это, плакать по умершему более трех веков назад, — сказал чей-то голос.

— Это вас не касается.

— Ты меня слышишь? — голос казался удивленным.

— А с чего бы это я не должна вас слышать?

Резко обернувшись, я опешила… рядом никого не было.

— Что это за шутки? — прошептала я.

— Да какие там шутки? — воздух очертил прозрачную человеческую фигуру, и от неожиданности я села на мраморное надгробье рядом со своей родоначальницей.

— Понимаю… — схватилась я за голову. — Я как бы ведьма, но это уже слишком.

— Ведьма? — протянул неугомонный собеседник. — Это хорошо. Ведьмы нам нужны. Останешься здесь, за памятником поухаживаешь.

— Он и так ухожен, — отрезала я, сообразив — а ведь и правда ухожен… Кем?

— Ну так просто останешься.

Я посмотрела на едва различимую фигуру Призрака и решилась. Так я попала в Магистрат.

Нужные мне вещи я быстро перевезла в наш «замок», квартиру сдала в аренду — не могла я жить в «родных» стенах, в Магистрате мне было гораздо удобнее. И, что главное, не одиноко.

Кладбище я навещала достаточно часто. Просто становилось как-то спокойнее на душе, стоило только войти под сень вековых сосен. И когда я вглядывалась в каменное лицо статуи, мне иногда казалось, что я разговариваю с бесконечно родным и близким человеком. Это не был кто-то конкретный: иногда родители, иногда бабушка, которую я помнила совсем смутно, иногда и сама Алиция… Но я уже не чувствовала себя покинутой.