Я узнала это рычание. Не могла узнать. И не могла поверить словам Анри, его тону, внезапно ставшему ледяным и жутким:

— Ну вот и почему ты так не вовремя? Позднее прийти не мог?

Звезды погасли, расплылись перед глазами. По позвоночнику пробежала ледяная волна и меня будто холодной водой окатили: за спиной Анри стоял тот самый адский пес… топорщилась шерсть на холке, прижались к голове уши, капала с обнаженных клыков, серебрилась в свете луны пена.

Значит, это все правда. Все. Это. Правда?

И это Анри натравил на меня это чудовище?

— Объяснись! — прохрипела я. — Объяснись, пока я еще желаю слушать!

Пока меня еще не съели…

Анри не отвечал, будто чем-то парализованный. Виноватый, значит? Я вырвалась из его объятий, не в силах оторвать взгляда от глаз зверя, горящих каким-то странным ярко-алым огнем. И почему-то что-то внутри не хотело уходить. Не хотело бояться. Верило…

Так, наверное, кролик верит удаву.

— Ты… — выдохнула я, не глядя на Анри. — Ты предал меня!

— Катя, все не…

Я не слушала. Слезы текли по щекам, ныряли в воротник куртки. А зверь не переставал рычать и шел, шел на меня, опустив к земле морду и роняя на козырек белую пену.

— Идиот, ты ее пугаешь! — закричал Анри. — Совсем с ума посходили! Катя!

— Ты, ты его на меня… — прошептала я. — Ты, ты, хочешь меня убить, за что?

— Катя, я…

Да я Катя, я уже столько лет эта самая Катя! И я все! Все тебе выскажу! Пусть даже перед смертью!

— Я не верила, не могла поверить, что это ты, ты… подонок… если хотел отомстить за те три дня, то почему так сильно… только потому что над тобой слегка посмеялись?

— Слегка? — сощурил глаза Анри. — Да мне ту историю веками припоминать будут! У бессмертным память знаешь какая отличная! И со скуки они чего только не сделают.

— Но так… чтобы убить…

Анри вздрогнул. Зверь скосил на него горящий огнем взгляд и вновь посмотрел на меня. Заскулил едва слышно, будто извиняясь, и Анри встрепенулся, шагнул ко мне, прошептал:

— Успокойся!

А зверь вновь начал рычать. И раньше, чем я даже испугаться успела — прыгнул. А потом время будто остановилось. Он летел на меня, оскалившийся, злой, Анри скользнул между нами… а я шагнула назад. Только вместо удобного козырька нога моя встретила пустоту. Не удержав равновесия, я взмахнула руками, вскрикнула едва слышно и успела поймать на себе взгляд Анри. Полный злобы и ненависти взгляд. И когда небо, ошеломляющее, безумное небо распахнуло передо мной объятия, я могла думать только об одном: как же он меня ненавидит!

Как же тот зверь меня ненавидит… что прыгнул за мной в пропасть.

Зверь был тяжелее и все ближе. И я уже не знала, что будет быстрее: его сомкнувшиеся клыки на моей шее или удар от падения. И мне уже было не страшно, совсем. Я даже не удивилась, когда в спину мне ударил поток ветра, потянул в сторону, вверх, устроил в своих объятиях и завертел в бешенном вихре. Я успела только заметить зверя, спружинившего на какой-то уступ в скале, Анри, заставшего в одиночестве на козырьке, и небо вдруг пропало… все пропало, растворилось в душной темноте… ударило в пол, сильно, безумно, со злостью, и я сжалась в клубочек, замерев от пережитого ужаса.

— Дура! — расходился где-то рядом знакомый голос. — Ну почему ты такая дура! Сначала сбежала от нас, а потом пошла с ним объясняться. Одна! Ночью! Не могла хоть Машку взять! Она бы живо и этому вампиру, и этому псу шкуры подпалила!

— Он меня обманул… — прошептала я.