— Жив, — прохрипел он. — В больничку. Вези, браток.

— Вызвать скорую?

— Сдохну. Вези. Не обижу.

— Что с тобой стряслось? — спросил Андрей, оглядываясь на автобус.

— Яма. Газовый баллон взорвался. Не вижу ни хрена.

Мужчина, постанывая, приподнялся на локте и перекатился на спину. Лица у него не было. То, что там находилось, никак нельзя было назвать человеческим лицом. Один глаз раненого вытек и засох на багровой щеке, как раздавленная медуза. Второй бессмысленно плавал в кровавой луже.

Андрей подумал, что водитель больше никогда в жизни не сядет в машину с газовым баллоном в кабине. Если вообще когда-нибудь сядет. Похоже, его дела были плохи, если не хуже.

— Как же я тебя наверх затащу? — растерянно пробормотал он. — Тут высоко. Идти сможешь?

Раненый хотел ответить, но закашлялся, пуская красные пузыри.

— Тут… тут съезд есть. В километре отсюда. Ты на тачке?

— Да, — кивнул Андрей.

— Вернись назад и подъедешь. — Мужчина сделал паузу, чтобы отдышаться. — Не бросай меня. — Его речь звучала все более неразборчиво, как у пьяного. — Только потом задом придется сдавать. Видишь, ямину вырыли, суки.

— Вижу.

Андрей тоскливо подумал, что провозится с бедолагой до рассвета. Ищи спуск, потом на заднее сиденье укладывай, потом в больницу вези. Хорошо, что в багажнике есть плед. Держал на случай пикника, а оно вон как обернулось.

— Лежи спокойно, — сказал Андрей раненому. — Я вернусь.

Тот уже не слышал, бормотал какую-то бессвязную ахинею, в которой угадывались блатные словечки. Шоферюги часто имеют криминальное прошлое или же выдают себя за уголовников. Это у них в крови.

Вспомнив про кровь, Андрей бегом бросился на приступ «крепостного вала», отделяющего его от дороги.

Глава четвертая

Неотложная помощь

— Ну ты и дурак, — сказала Мара.

И покачала головой. Уже не в первый раз и то и другое.

— Заткнись, а? — попросил Андрей. — Человек умирает, а ты бубнишь, бубнишь…

Он отъехал не на километр, а на всякий случай на два, и теперь медленно ехал у обочины, ища просвет в оградительном барьере. Машин на дороге по-прежнему было раз-два и обчелся.

— А если он умрет по дороге? — не переставала бубнить Мара. — Зачем связываться со всякой падалью?

— С тобой тоже не надо было связываться? — поинтересовался Андрей.

— Я — другое дело. Я — женщина, причем красивая. Мог воспользоваться.

От нее пахло перегаром, табаком и рвотой. Еще тот букет.

— Перебьюсь, — отрезал Андрей.

Он увидел наконец съезд, который искал. Узкая асфальтовая полоса ныряла в лесополосу и исчезала за ней, ведя, наверное, к какой-нибудь ферме. Грунтовка пролегала вдоль черной стены деревьев. Впереди брезжил свет из фар микроавтобуса.

— Я теперь тебе и не дам, даже если очень попросишь, — заявила Мара. — Может быть, ты гей?

Стиснув зубы, Андрей вел «ауди» вперед, вглядываясь в накатанную землю и держась подальше от сучьев, чтобы не оцарапать борт. Машину колыхало на ухабах.

— Тошнит, — пожаловалась Мара.

— Потерпишь. А нет — мыть салон заставлю.

— Жлоб. И хам. А по внешности не скажешь.

Андрей промолчал. Чувство тревоги разъедало душу. А что, если он совершает непоправимую ошибку? Что, если раненому нужна реанимация и его нельзя перевозить без медицинского сопровождения? Получается, он тогда убьет человека, вместо того чтобы спасти?

Но отступать было поздно.