— Новенькая? — деловито спросил тот, с любопытством разглядывая Дашку, и показал на отходивший в сторону коридор. — Направо, самая дальняя дверь… — Затем строго добавил: Только туда посторонним нельзя!

— Да я так… Просто узнать… Что мне туда ходить… — и Дашка демонстративно уселась в холле перед телевизором.

Пацан некоторое время озадаченно рассматривал ее, потом пожал плечами и упрыгал в свою палату. Подождав, пока за ним закроется дверь, покрасневшая от невольного волнения Дашка неторопливо прошла к реанимации. Ей повезло, оттуда как раз выходили медсестра и огромный, смуглый мужчина в белоснежном халате.

— Врач! — испугалась Дашка. — Сейчас спросит, что я тут делаю!

И, повернувшись к ним спиной, девочка пристально уставилась на какие-то сложные и непонятные диаграммы.

Но если уж везет, так везет! Те, не обращая на Дашку никакого внимания, спокойно прошли мимо.

— Жалко девочку, — сказал носатый врач сестре, — вряд ли выкарабкается… Слишком уж много всего, а сердечко слабенькое. Хорошо, если до утра дотянет…

— Да… — вздохнула сестра. — А мне больше мать жалко… Эта умрет, а той жить… Одна она у нее…

— Носятся по дорогам… — сердито прогудел врач, скрываясь за углом, а Дашка с бешено бьющимся сердцем скользнула в таинственную комнату, почему-то называемую «реанимацией».

***

Вышла девочка оттуда часа через два, не раньше. Причем, слово «вышла» здесь совершенно не подходит, скорее, — выползла. И с большим трудом добравшись до стоящего в холле кресла, рухнула в него. Чувствовала Дашка себя на удивление отвратительно. Руки у нее почему-то дрожали, а к горлу подкатывала тошнота.

— Ничего себе! — устало прикрыла глаза Дашка. — Укаталась! Да, это вам не кошечку на ноги поставить или зубик-другой подлатать! Чуть сама концы не отдала… Хорошо, хоть ума хватило переломы до конца не сращивать, а то бы точно из палаты не выбралась… Что еще врачи завтра скажут? Наверняка шум поднимут…

Девочка вздохнула. Да уж, молчать не будут… Ведь у Наташи не осталось ни одного серьезного внутреннего повреждения, даже ребра теперь целы. Все до одного. Только вот ногу Дашка так до конца не довела, сил не хватило… Но все равно Наташина ножка почти в порядке. Ни одного осколочка не осталось, и обломки Дашка совместила точно, хоть и не с первого раза. Через недельку-другую и бегать можно. Будто и не была Наташка в аварии…

Больше всего Дашку измучило незамеченное, наверное, врачами, небольшое кровоизлияние в мозг. Препаршивенькая, надо сказать, штучка! Из-за него-то Наташа и не приходила так долго в сознание…

Ну и повозиться же пришлось! Дашка еле-еле удалось восстановить тот крохотный поврежденный сосудик и убрать из-под черепа загустевшую уже жидкость. Зато после этого у Наташи, наконец, порозовели слегка щеки, и дыхание чуть выровнялось. Наташа теперь просто спала.

Понимая, что еще минута, — и она отсюда уже никогда не выйдет, измученная до предела Дашка выбралась за дверь. По стеночке. Раз и навсегда уяснив для себя, что такие вещи нахрапом не делаются. Это вам не штурм крепости. Вот дня за три-четыре, отдыхая, можно было и Наташу привести в полный порядок и самой остаться человеком, а не развалиной…

— Ты чего? Плохо себя чувствуешь? Сестру позвать? — вдруг услышала Дашка чей-то встревоженный голос, и, открыв глаза, увидела перед собой худенькую девчонку своего возраста в тяжелых очках с толстенными стеклами и с книгой под мышкой. Бинтов на ней почему-то не было тоже.