Когда вулкан наконец выбросил очередной огненный столб, по всему дирижаблю пронесся громкий восторженный вздох. На верху цеппелина, под звездным небом, возник силуэт Ванго, озаренный багровыми отсветами.

Вокруг него, как искры, носились горящие ласточки.

Воздух был мягкий, теплый.

Теперь Ванго понял, где он находится.

Он привязал другой конец веревки к крюку на верхнем стабилизаторе и, постепенно разматывая ее, начал сползать вниз по тугому боку цеппелина.

А внутри, в кают-компании, старший рулевой обратился к Эккенеру:

— Мы спускаемся, командир, под нами скалы. Нужно запустить моторы.

— Давайте подождем, у нас еще есть время.

— Но мы уже меньше чем в ста метрах от земли.

— Мы спустимся до двадцати пяти метров, — сказал Эккенер. — А там можете запускать двигатели.

— Это слишком неосторожно! — возразил Леман.

— Зато вы сегодня слишком осторожны, дорогой мой капитан.

При этих словах Эккенер слегка пошатнулся.

Леман шагнул было к нему, но Эккенер уже овладел собой.

— Не обращайте внимания, я просто переутомился. Извините меня, капитан, я, кажется, был чересчур резок с вами.

На самом деле в этот момент он увидел, как за окном проскользнула вниз тень Ванго.

Ванго спускался с правой стороны. Но больше никто его не заметил.

Прошла минута, и альтиметр показал высоту 26 метров. Снова зашумели моторы. В кают-компании вспыхнул свет. Пассажирам подали шампанское. Из рубки донесся еще один сигнал. И цеппелин взял курс на Гибралтар, в сторону американского континента.

А Ванго, сжавшись в комочек, покатился по твердой земле.

В нескольких километрах к юго-западу, на другом островке, из дома вышла женщина, закутанная в накидку, с фонарем в руке. Ей почудился отдаленный пароходный гудок.

Она постояла в ожидании, но увидела только огонек, скользивший между звездами, вдали над горизонтом.

Мацетта глядел вслед Мадемуазель, возвращавшейся в дом. Вот уже пять лет, если не больше — с тех пор как уехал мальчик, — она жила одна.

Восточный ветер резво подгонял цеппелин. На следующий день, когда пассажиры пили чай, он уже пересек экватор. А еще через день, когда им подали утренний шоколад, вдали показалось бразильское побережье. Цеппелин пролетел над Пернамбуко минута в минуту и взял курс на Рио-де-Жанейро. Там пассажиров доставили в отель «Копакабана Палас», расположенный в стороне от центра города, рядом с пляжем. Пройдя через вращающуюся дверь, Макс Грюнд тут же бросился к телефону и заказал разговор с Берлином.

— Алло!..

Связь была скверная, но он явственно расслышал разъяренные ругательства на другом конце провода, когда сообщил, что нелегал в цеппелине не обнаружен. Грюнд клялся и божился, что ничего не понимает. Он знал, что человек, которого они искали, был объявлен противником номер один нацистского режима, что о его побеге донес очень надежный и преданный член партии. Такое задание нужно было выполнить во что бы то ни стало.

— Во что бы то ни стало! — орал голос в трубке.

Макс Грюнд уже взмок от тропической жары. Трубка выскальзывала из его потной руки. Большой вентилятор, вращавшийся на потолке, не приносил никакой прохлады.

А рядом со стойкой портье, в мужской туалетной комнате, стоял толстяк — любитель оперы, пристально разглядывая себя в зеркале.

Проведя рукой по волосам, он снял парик, скрывавший его обритую голову. Потом запустил пальцы в рот и вынул резиновые толщинки, которые распирали изнутри его щеки, неузнаваемо преображая лицо. Затем сбросил подтяжки, расстегнул рубашку и вытащил наружу толстую каучуковую подушку, изображавшую тучное брюхо.