Аристофан до последнего вздоха оставался полицейским.

Булар вспоминал все это, но притом отлично видел: Этель проницательна и так просто не выдаст всего, что знает.

— Ну вот, как я и говорил, мы близки к цели…

Он замолчал, взглянул на девушку и продолжил:

— Во всяком случае, Ванго Романо уже за решеткой.

Он сказал это по какому-то наитию: так опытный теннисист посылает короткий мяч к самой сетке. Эдакий пробный шар…

Результат не заставил себя ждать. Этель сжала кулачки и быстро сунула их в карманы своей короткой охотничьей куртки, словно озябла. Булар отметил этот жест, хотя простой наблюдатель увидел бы в нем всего лишь неприкрытое безразличие молодой девушки. Она умело отбила этот мяч:

— Браво, комиссар, вы не теряете времени даром. Но тогда я не понимаю, зачем вы приехали сюда — неужели только для того, чтобы сообщить мне это?

— Потому что мне сказали, что лишь вы одна можете меня просветить.

— Кто?

— Вы.

— Нет, я спрашиваю, кто вам это сказал?

— Ванго.

14

Два желтка в одном яйце

На сей раз он попал в точку. Метод Аристофана сработал.

Этель пересела в кресло у камина.

Наступило долгое молчание. Этель понимала, что отпираться бесполезно. Если Ванго назвал ее, она не сможет утверждать обратное.

И еще: в глубине души она радовалась тому, что ее имя слетело с губ Ванго.

Этель.

«Спросите у Этель».

Так он, наверное, сказал.

Булар с нарочито рассеянным видом перебирал спицы своего зонтика, словно играл на контрабасе.

— Мы сможем увидеться? — спросила наконец Этель.

— С кем?

— С ним.

Булар пожал плечами и состроил печально-неопределенную гримасу, словно хотел сказать: «Это будет зависеть от того, что вы мне расскажете».

Этель подтолкнула ногой, ближе к огню, полено, откатившееся к краю камина.

— Я мало с ним общалась. Всего несколько дней. Мы были очень молоды.

Комиссар тоже сел. Она его насмешила. Шестнадцать лет с хвостиком, а выражается, точно манерная старая дама, повествующая о романе своей юности.

— Я тогда путешествовала вместе с братом Полом. И Ванго тоже был там. Мы подружились.

— Как давно это было?

— О-о-о…

И она махнула рукой куда-то за спину, словно говорила о стародавних временах, когда еще и самого комиссара не было на свете.

— И родители вот так спокойно отпускают вас путешествовать одних?

Этель улыбнулась.

— Наши родители слишком рано предоставили нам свободу, комиссар. Они, как бы это выразиться…

— Не слишком привязчивы? — рискнул подсказать Булар.

— Да… А можно в данном случае сказать «привязчивы»? Такое слово здесь уместно?

Комиссар пожал плечами.

— Ну так вот, — продолжала Этель, — они совсем не привязчивы.

Ее глаза были влажны от слез, но она пыталась улыбаться и продолжать разговор.

— Так что же вы знаете? Что Ванго рассказал вам о себе?

— Очень мало. Ужасно мало.

Слава богу, она хоть не произнесла это знаменитое «ничего», которое упорно твердили все, кого он расспрашивал о Ванго.

— И что же вам известно?

— Я знаю, что он вырос на каком-то острове.