Проснулась Ракель. Широко зевнула, взглянула на меня и спросила:

– Ты чего не спишь?

– Сон плохой приснился, – пояснила я. – А теперь уже и смысла ложиться нет, вставать скоро. Но ты ещё можешь поспать, я разбужу.

– Да разве я усну теперь? У нас же первой парой Магическое право. Брат предупреждал, что его пропускать ни в коем случае нельзя. И опаздывать тоже ни в коем случае. Самый злобный преподаватель. То есть он не совсем преподаватель. Его приглашают раз в два года на этот курс. Но принимает он его очень придирчиво, – затараторила Ракель, торопясь ввести меня в курс если не магического права, то основы получения по нему положительной оценки. – А если не сдашь, то сразу из университета отчисляют. Нам то ещё ничего, а вот второму курсу будет обидно.

– Второму курсу? – я окончательно очнулась от посторонних размышлений. – А им почему?

– Я же тебе только что сказала, – недовольно фыркнула Ракель. – Лекции по этому предмету читают раз в два года. То есть в этот раз его читают нам и второму курсу, понятно теперь?

– Совершенно. Что курс самый страшный из всех, что нас ожидает. И что его не просто нельзя пропускать, на него даже опаздывать опасно для жизни.

– Положим, не для жизни, но для успеваемости точно, – хихикнула окончательно проснувшаяся Ракель. – И тебе не поможет даже личное ученичество у принца Рауля.

Ложиться спать действительно уже не было никакого смысла, поэтому остаток времени до подъёма мы просто проболтали. И болтовня это имела отличную целительскую силу. Во всяком случае, холод, поселившийся после беседы с Теодоро, ушёл, сменившись теплом дружеской поддержки.

Как мне хотелось надеяться, что отношение Ракель не изменится, если Рауль согласится взять её одной из тех пяти, кто получит фамильяра. Но это я узнаю уже сегодня.

Так как встали мы рано, то и позавтракали без спешки, а потом так же спокойно пошли на занятия, но пришли не первыми: в аудитории уже сидели принцесса Марсела в компании Эрнандес. При виде нас Эрнандес оживилась и сказала необычайно противным тоном:

– А вот с этой девицей у вашего брата роман, Марсела.

Я вздохнула. Если сеньорита дура, то через голову до неё ничего не может дойти, только через задницу. А через задницу её воспитывать будет сеньор Эрнандес, с которым Рауль поговорить не успел.

– Вообще, это называется клеветой, – возмутилась Ракель. – И клеветник получает вполне реальный срок или штраф. И твой отец, которым ты старательно прикрываешься, тебя от него не отведёт, потому что ты обгаживаешь не только репутацию Катарины, но и Его Высочества Рауля.

– Катарина Кинтеро? – глядя на меня, уточнила Марсела приятным мелодичным голосом.

– Именно, – подтвердила Эрнандес, которую пылкая речь Ракель не испугала вовсе. – Только не та, что сейчас мелет языком, а та, что молчит, но от этого не выглядит порядочной сеньоритой.

– И зачем вы распространяете такую глупую сплетню, Мария Виктория, – укоризненно сказала Марсела. – Рауля попросил взять сеньориту Кинтеро в личные ученики сеньор Альварес, чтобы иметь возможность за ней ухаживать. Более того, сеньор Альварес присутствует на каждом занятии, поэтому мой брат при всём желании не смог бы завести роман с сеньоритой Кинтеро. Я думаю, Мария Виктория, вы должны извиниться перед сеньоритой Кинтеро.

– Я? – поражённо спросила она, огорошенная известием ещё и об Альваресе.

– Кто врал, тот и извиняется, – заметила Ракель.

– Да она целовалась с Его Величеством, я лично, своими глазами, это видела, – зло выпалила Эрнандес.