– И что за такая публика?

– О, здесь собираются любители иномировой культуры. И всякой древности. Короче, все, кому обыденный мир скучен, однообразен и не мил... Мы любим яркость, творчество, полет фантазии... Ну, а тут гуляем... песенки вон поем... стишки читаем... Ну и туристы из‑за‑гранные сюда наведываются – с фотоаппаратами, зеркалами, памятными кристаллами – кого только нет. Ты присмотрись – вон ближе к краешку жмутся...

Я посмотрел – и правда, среди пестрого общества маячили определенно иномировые физиономии.

– А это тогда что за типы... серенькие такие? – вступила Зуфа, наконец решившись заговорить с бардом.

– О, леди! – Певец вскочил и с поклоном расцеловал ручки не успевшей увернуться девушки. – Мое почтение, вы луч вечерней звезды на нашем заласканном небосклоне...

Я прервал его сомнительные комплименты:

– Так кто они? Что‑то они... как бы сказать... Выбиваются из вашего карнавала.

– А хрен их знает, – беспечно ответил бард, ничуть не обидевшись на слово "карнавал". – Вообще они из Свободной сюда шастают, и давненько уже... Пивко с нашими пили. А сейчас повадились ловить среди нас каких‑то "мутантов" – я и слова‑то такого не знаю, а они объяснить не могут. Слышали что‑то в Свободной, а что – не знают. Наверное, из‑за‑гранное какое. Говорят, что защищать нас хотят от кого‑то, за порядком смотреть, а мы за то их слушаться должны и пивком поить. А так – хватают кого ни попадя, и то в фонтан, то по морде. Что паршиво – кое‑кому из наших тоже по нраву пришлось, теперь в пасть этим крысоподобиям смотрят. Говорят, – бард понизил голос, словно пытаясь напугать нас с Зуфой, – что они – потомки тех, кого не успели вовремя вытащить из‑под гигантской крысы. Слышал про крыс, которые через порталы сами ходят? Они чуть ли не с нормального хумана величиной. Ходит слух, что их легион и желают они межмирового господства, а для этого оставляют в мирах своих потомков. В Свободной, говорят, они принимают чужой облик и в темных закоулках подстерегают... – Его передернуло, и он на мгновение соскочил со своего привычно‑ернического тона. – А эти... Они борются за чистоту то ли крови, то ли чего еще – видно, у них такой жестокий комплекс собственной неполноценности, что они пытаются таким образом решить свои проблемы...

– А‑а... полиция куда смотрит? Почему никто не жалуется?

– Мы должны быть терпимыми... и политкорректными... – притворно‑кротко вздохнул бард, быстро водя пальцем по серебристому зеркалу.

– Кому звонишь‑то? – не очень уверенно поинтересовался я. – А то, может, я чем могу? – С большим удовольствием я бы просто покинул это странное место, но при девушке...

– Да в бетон...

– Куда?

– Тролльское городское спецподразделение "Кремень". Его другие тролли, армейские или из особых спецподразделений, "Бетоном" стали называть – это у них ругательство, – слово и прижилось. Эти лучше, чем полисы – те сейчас начнут уговаривать, успокаивать... А если тролли подъедут, эти... недомутанты сами уберутся, а прочие – они мирные, безобидные... ин‑тел‑ли‑генция.

– Ну, пока. – Я понял, что тут разберутся и без нас, а глазеть на все это было как‑то не очень. Табличка – в другой раз, а нам с Зуфой пора подыскать себе местечко покомфортнее.

– До скорого... Заходи еще, – пригласил бард, – я тут бываю...

– А кого искать? Не Агером же Дротиком тебя называть?

– Не... Дротик – это так, по приколу.