Теперь я остался один посреди изгаженного зала, залитого пролитым пивом, украшенного кровавыми следами, да и пятна вампировой слюны тоже заметно выделялись на полу. Что мне делать, я совершенно не представлял, и поэтому не делал ничего – но это продлилось недолго. Скрипнула дверь, и в пивную вошел... ну, козел не козел, но что‑то козлиное в этом существе было: длинная, седая борода, мохнатые ноги, оканчивающиеся копытами, и кривоватые рога. Руки у него были вполне человеческие, и лицо тоже – словом, обозвать сатира козлом было бы так же оскорбительно и так же верно, как мохнонога – кроликом. На плечах сатира болтался красный жилет, у пояса висела кобура с кольтом, а на плечах сидел здоровенный нагломордый кот, придерживающий сатира за ухо.

– Привет, Айше! Ты... – начал было кот, но поперхнулся. Ну понятно, уныло подумал я, у него даже слов нет, чтобы оценить мое растяпство. Значит, в бригаде меня ждет нежная встреча.

– Привет, – враждебно ответил я и уже совершенно не думая, какое впечатление произвожу, указал мечом на более или менее чистый стол, рядом с тем, на котором лежали рассыпавшиеся пачки вампировых денег. – Может, пивка хотите?

Сатир остался стоять на месте, словно окаменелый, Барсик тоже молчал. На улице продолжали орать гуляющие орки:

Й‑я‑а‑атаганом рубану, да рубану,

Па‑а‑а эльфячей роже.

А коня себе возьму, себе возьму,

Конь эльфа да‑ароже...

И на фоне песни явственно зазвучало нежное журчание.

Устный отчет об операции Ак‑Барс представил на следующий день. Рассказывал он азартно, очень весело и с откровенным восхищением ловкостью стажера.

– ...А теперь представьте чувства нашего клиента: мы к пивной только подходим, а оттуда две метровых как порскнут! И бодро так, словно и не с них кровища хлещет. За ними – еще два каких‑то урода, с глазами у одного на полвосьмого, у другого девять сорок пять – и я чую, что клиент уже готовчик. Можно даже внутрь и не заходить. Но вошли, надо же где‑то разговаривать. А внутри разгром, опять же кровя чуть ли не на потолке, на столах деньги раскиданы, как мусор какой. И посреди всего, как конь на дне морском, стоит Айше с веерным рассекателем, тоже, кстати, в юшке уляпанным, смотрит эдак сумрачно и выдает злобным голосом: пивка, мол, хотите? Клиентиус как представил себе, в каком стиле тут Айше всех пивом поит – ну и дозрел окончательно, прямо под себя.

Первой захихикала Ринель, потом к ней звучно присоединился Лорд, вежливо засмеялся Артуро, и в конце концов сам Ак‑Барс присоединился к веселью, вызванному своим собственным рассказом. Не смеялся один я: стоял, как на выставке, посреди комнаты и чувствовал себя весьма неловко: уж кто‑то, а я‑то знал, что гордиться во всей этой истории мне было нечем.

Первой начавшая веселье Ринель первой же его и закончила, скользнув напоследок по мне взглядом, от которого я чуть было не отшатнулся – взгляд был не то чтобы восхищенный или одобрительный, но весьма заинтересованный: мол чего же это такого нового в парнишке появилось, что начало хоть что‑то получаться? У этой‑то деревенщины! Парнишка, я то есть, ничего нового в себе не чувствовал и был лишь рад, когда начальница перенесла свое внимание на Ак‑Барса.

– Это все очень весело, – произнесла она, – но каков итог?

– Итог такой: информации клиент дал много.