– Но? – перебила начальница.

– Ах, Ринель, с вами прям‑таки неинтересно, и все‑то вы знаете заранее... – манерно засмущался мохноног.

– Не ерничай, дело говори. – В голосе Ринель проскользнула жесткая нотка.

– Хм, дело... В том‑то и дело, что по делу ничего дельного сделать не удалось – ну что тут поделаешь!

– Два. "Раз" я уже про себя сказала. – Ринель чуть прищурила глаза. – Одним словом, ни хрена по делу у него не было.

– То есть, само собой, моя подробная запись уже у Лорда, но насколько я разбираюсь в колбасных обрезках – по главной теме ничего оттуда не выцепить.

– Дерьмовые дела, – подытожила эльфиянка. – Ладно, все свободны. Айше, останься.

То, что произошло между нами наедине, я вряд ли когда‑нибудь кому‑нибудь расскажу. Нет, мы вовсе не слились в экстазе прямо на служебном столе, как я подумал бы, услышав подобное вступление. Ринель устроила мне выволочку по всем огрехам, которые я совершил во время вылазки в Свободную – могли бы и заранее предупредить, что дурацкая серьга в ухе еще и пишет все, что происходит вокруг! Скажу только, что жив я остался и физического ущерба не понес. Что же касается ущерба морального: во‑первых, если подходить к вопросу логически, брань на вороту не виснет, а во‑вторых, мои познания относительно цензурных и нецензурных оскорблений здорово расширились. Новые знания – ведь это всегда полезно? Однако, когда, выбравшись из комнаты, я глянул в зеркало (обычное), то поимел удовольствие созерцать щеки покрасневшие, глаза несколько расфокусированные и общий вид весьма взлохмаченный. Было и еще одно утешение: скорее всего мои ошибки оказались лишь поводом для разноса, а причиной было общее настроение Ринель. Насколько я понял, ни у Лорда, ни у Артуро дела с мертвой точки не сдвинулись, да и сама наша начальница если что‑то и предпринимала, то с тем же успехом – нулевым. Я же оказался наиболее подходящим объектом, на котором можно сорвать злость, и что‑то мне подсказывало, что это случится еще не раз. Оставалось только стараться не давать повода, потому что причину – нераскрытое дело – я устранить не мог. Хотелось бы, конечно, но, кроме очередной мечты о гениальном озарении, которое меня посетит сегодня же вечером, ничего путного в голове не появилось, а здравого смысла хватало на то, чтоб понять: мечта так мечтой и останется.

Так оно и получилось. Прошел день, потом другой, потом третий... На агентурную работу меня больше не посылали, хотя Ак‑Барс где‑то пропадал еще сутки напролет. Лорда тоже я видел нечасто, и это было очень хорошо, потому что каждый раз, глянув на его бледное лицо, я вспоминал вампира из пивной и помимо воли старался убраться подальше. Зато Артуро сидел в архиве не вылезая, его терминал чуть ли не дымился. Один из дней и я потратил на работу с загадочной техникой: с самого утра Артуро показал мне табурет перед компьютером и сообщил:

– Видите надпись?

Я кивнул – действительно, надпись "Скомпилировано: 46.7. Осталось: 669.8" было трудно не заметить, так как на экране горела только она одна.

– Посидите, пожалуйста, немного здесь, у компьютера. Когда он напишет "Компиляция закончена", позовете меня. Это на час, не больше... – И с этими словами он ушел.

Я уставился на машину, которая загадочно гудела, и время от времени в гудение добавлялись еще какие‑то шуршащие звуки. В такт им на панели то загорался, то гас, то судорожно мигал красный огонек, и, как свидетельство трудов агрегата, через минуту я узнал, что "Скомпилировано 63.2. Осталось 643.3". В результате я просидел перед компьютером до полшестого вечера, потому что загадочная "компиляция" шла как‑то не так и на экране то и дело загорались строчки типа "Некорректная логическая операция, поиск невозможен.