– Донна, я был постоянно занят с командующим Абрамсом, мне бы не хотелось быть необщительным, но, в общем, сегодня он впервые сказал, что я могу быть свободен, имея в виду не перерыв для сна. А лорд Хоксберг…

– Лорд Хоксберг, – Персис пожала плечами. – Он не понимает, ну, в общем, он очень хорош со мной, и без его помощи я, возможно, была бы низкооплачиваемой танцовщицей где‑нибудь на Луне, но он не понимает…

Флэндри открыл было рот. Затем решил опять его закрыть и наполнил свой стакан.

– Давайте познакомимся, – сказала Персис мягко. – Нам так мало отпущено времени. Почему вы очутились на Старкаде?

– Приказ, донна.

– Это не ответ. Вы бы просто могли делать минимум дел и не рисковать своей шеей. Другие, кажется, так и делают. У вас, должно быть, есть какая‑то вера в то, что вы делаете?

– Ну, я не знаю, донна, мне кажется, я никогда не смогу избежать какой‑нибудь потасовки.

Она вздохнула.

– Я думала о вас лучше, Доминик.

– Прошу прощения.

– Цинизм моден, но он уже наскучил. Я не думала, что вы побоитесь сказать: «Человечество стоит того, чтобы за него подраться».

Флэндри поморщился. Она задела за живое.

– Слишком уж часто об этом говорят, донна, все слова стали пустыми, я… мне очень нравятся некоторые древние изречения типа: «Лучшая крепость

– та, которая основана на любви народа». Это Макиавелли.

– Кто? А, не имеет значения. Мне все равно, что сказал какой‑нибудь мертвый ирландец. Я хочу знать, к чему вы стремитесь, что вас беспокоит. Вы – будущее. А что дала вам Земля, чтобы взамен требовать от вас жизни?

– Ну, скажем… м‑м‑м место жительства… э‑э‑э… защиту, образование.

– Скудные подарки, – сказала она. – Вы были бедны?

– Да нет, пожалуй, донна, незаконнорожденный сын довольно благородного человека. Он направил меня в очень хорошую школу, а потом в Академию Военно‑Морских Сил.

– И вы почти никогда не бывали дома?

– Нет, не мог быть, я имею в виду, что моя мать занималась тогда оперой. Ей нужно было думать о своей карьере. Мой отец – ученый‑энциклопедист, и все остальное, скажем так, – несущественно для него. Таков уж он есть. Они выполнили свой долг по отношению ко мне. Я не могу пожаловаться, донна.

– Вы, по крайней мере, и не жалуетесь, – она коснулась его руки, – меня зовут Персис.

Флэндри глотнул.

– Какая трудная, суровая жизнь была у вас, – задумчиво проговорила она. – И тем не менее вы сражаетесь за Империю.

– В действительности она была не так уж плоха, Персис.

– Хорошо, вы делаете прогресс. – На этот раз ее рука задержалась на его руке.

– Я имею в виду, что мы очень хорошо развлекались в перерывах между учебой. Боюсь, что в Академии составлено досье моих провинностей. Ну, а потом была пара учебных поездок, где со мной и случились всякие неприятности.

Она придвинулась ближе.

– Расскажите…

Он как можно забавнее стал плести свои небылицы.

Она подняла голову.

– Вы так разговорчивы, – сказала она, – но почему вы робки со мной?

Он еще глубже втиснулся в кресло.

– Я… видите ли… у меня никогда не было случая научиться… ну… как вести себя в таких обстоятельствах.

Она была так близко, что сквозь духи он ощутил ее собственный запах. Глаза ее были затуманены, губы приоткрыты.

– Ну, вот и тот случай, – прошептала она.