Сохранилось любопытное предание, каким образом остался целым и невредимым Исаакиевский собор, купол которого прекрасно виден издали. В начале войны, когда угроза фашистской оккупации Ленинграда казалась реальной, началась спешная эвакуация художественных ценностей из дворцов Павловска, Пушкина, Петродворца, Гатчины и Ломоносова в глубь страны. Однако все вывезти не успели, да и не было возможностей. В исполкоме Ленгорсовета собралось экстренное совещание по вопросу создания надежного хранилища для скульптуры, мебели, фарфора, книг и многочисленных музейных архивов. Выдвигалось одно предложение за другим и одно за другим, по разным причинам, отклонялось. Наконец, рассказывает легенда, поднялся пожилой человек, бывший артиллерийский офицер, и предложил создать центральное хранилище в подвалах Исаакиевского собора. Немцы, аргументировал он свое предложение, начав обстрел Ленинграда, обязательно воспользуются куполом собора как ориентиром и постараются сохранить эту наиболее заметную точку города для пристрелки. С предложением старого артиллериста согласились. Все девятьсот дней блокады музейные сокровища пролежали в этом, как оказалось, надежном убежище и ни разу не подвергались прямому артобстрелу.

В блокадном Ленинграде существовала суеверная примета: город не будет сдан до тех пор, пока в незащищенные монументы великих русских полководцев Суворова, Кутузова и Барклая де Толли не попадет хотя бы один снаряд. Памятники действительно стояли не укрытые на протяжении всей войны и даже во время самых страшных артобстрелов города они оставались невредимыми. Хотя, конечно, дело не в народном поверье. Спрятать их, скорее всего, не было ни сил, ни времени, ни достаточных средств. Например, памятнику Суворову было определено место в подвале соседнего дома, но оказалось, что проем подвального окна узок и его необходимо расширить. Однако зимой это было невозможно, а затем переносить статую в укрытие «было уже не по плечу ослабевшим ленинградцам». Говорят, что фашистский снаряд, едва не задев голову стоящего на пьедестале полководца, влетел в соседний дом и разорвался именно в том подвале, куда в самом начале блокады собирались спрятать памятник.

В сентябре 1941 года командующим войсками Ленинградского фронта был назначен К. Е. Ворошилов. Направляя Ворошилова в Ленинград, Сталин, скорее всего, рассчитывал на вдохновляющий ореол революционного прошлого командарма. Однако романтические легенды о Ворошилове не выдержали испытания в экстремальных условиях. На фронте они вызывали ядовитые насмешки и снисходительные улыбки. Рассказывают, что однажды Ворошилов лично попытался поднять в атаку полк, которому давно не подвозили боеприпасов. После этого случая среди солдат поговаривали: «На кой нам эта атака и этот вояка!»

В связи со смещением Ворошилова в Ленинграде распространялись самые нелепые слухи. Говорили, что «Сталин лично приезжал в Ленинград и приказал Ворошилову сдать город, но тот в гневе ударил Сталина по лицу». Особая пикантность ситуации объяснялась двусмысленностью слова «сдать». Так или иначе, но может быть поэтому в секретном постановлении ЦК ВКП(б), подписанном, вероятно, самим Сталиным, безжалостно отмечалось, что «товарищ Ворошилов не справился с порученным делом и не сумел организовать оборону Ленинграда».

В самом Ленинграде оборонительное строительство началось буквально через несколько дней после начала войны и продолжалось чуть ли не до конца 1943 года. Город был окружен линиями обороны, одна из которых – наиболее мощная – проходила вдоль Обводного канала.