К тому времени из дома вышла Салли: вид у нее был крайне встревоженный. Майлз обошел джип кругом, помог жене выйти, а затем взял ее под руку и повел к веранде.

– Здравствуй, Линда. Чему я обязан сим визитом?

Линда неторопливо окинула Карен оценивающим взглядом. Та в свою очередь поступила так же и пришла к неутешительным выводам: бывшая супруга Майлза по-прежнему ослепляла красотой. Платиновые волосы ниспадали на плечи шелковистой волной, огромные, выразительные васильково-синие глаза в обрамлении длинных ресниц казались бездонными, а фигурка в обтягивающих брючках и синей шелковой блузке сделала бы честь любой фотомодели.

– А ты, Майлз, как видно, времени зря не терял, – прозвучал томный, с хрипотцой, голосок. – Надеюсь, ты предупредил свою новую женушку, что собираешься наладить поточное производство детей?…

– Линда, – холодно оборвал ее Майлз. – Выкладывай, зачем приехала.

Красавица недобро улыбнулась.

– Зачем приехала? Да вот, отдыхали мы тут поблизости, я и подумала: пусть Дик, побудет с нами пару дней! Только возникла небольшая проблема.

– Что за проблема? – Голос Майлза был тверже стали.

– Ты настраиваешь сына против меня! – В голосе Линды тоже послышались враждебные нотки. – Даже сделал ребенка своей адвокатше, чтобы жениться на ней и удержать Дика при себе. Думаю, Опекунский совет это не одобрит!

– Я и не думал восстанавливать мальчика против тебя. Он всегда хотел жить здесь, а ты только рада была от него избавиться…

– Расскажите ему, Салли! – приказала Линда.

Старушка тяжело вздохнула.

– Дик заперся в комнате, и в знак протеста объявил голодовку. Он наотрез отказывается ехать с Линдой.

Голодовка, правда, длилась не более часа. Едва заслышав голос отца, Дик, отпер дверь и выбежал ему навстречу.

– Линда, не принимай это на свой счет, но я твердо решил жить здесь, – объявил он матери. – Эгей, выше нос! Я обещаю ездить к тебе в гости часто-часто! Я ведь твой сынок, а ты моя мамочка. И так будет всегда!

В глазах Линды вспыхнула такая ярость, что Карен поневоле поежилась, точно от холода. Но, следовало отдать должное бывшей миссис Диксон, она весело рассмеялась и обняла сына.

Все это время спутник Линды оторопело наблюдал за происходящим. Наконец, опомнившись, он протянул руку хозяину дома и представился как Ирвин Крайг.

Ростом гость заметно уступал Майлзу. Он был коренастый, крепкого сложения, с залысинами на лбу, разодетый роскошно, едва ли не вызывающе. Итальянские ботинки ручной работы, светлые брюки и темно-зеленая шелковая рубашка от известного кутюрье. Каждая деталь туалета подчеркивала финансовый статус владельца: на шее тускло поблескивала массивная золотая цепь, золотые часы на запястье стоили никак не меньше нескольких тысяч. В руках мистер Крайг рассеянно крутил золотой брелок.

Но, несмотря на разительное несходство между двумя мужчинами, Карен почувствовала к гостю нечто вроде приязни. Возможно, потому, что контраст между суровой красотой Майлза, одетого в брюки цвета хаки и клетчатую рубашку, и аляповатым великолепием Ирвина давал ей явное преимущество перед Линдой Диксон.

Тем временем Салли постаралась сгладить неловкость, пригласив всех к столу: настало время выпить по чашечке чаю.

Поначалу Линда обиженно отмалчивалась. Зато Ирвин из кожи вон лез, демонстрируя перлы красноречия Майлзу и Карен. Обнаружив, что осталась в меньшинстве, красавица постепенно оттаяла, хотя взгляд ее, обращенный к Карен, леденил не хуже арктических ветров.

Что до самой Карен, она ощущала себя Алисой на чаепитии у Болванщика, однако оливковую ветвь мира, протянутую Ирвином, приняла охотно: именно тогда гость и показался ей очень даже милым.