|
— Tomas, lapsed… — напряженно сказала женщина. Старик сморщился, отмахнулся. Сделал пару шагов назад. — Давай заходи, только без глупостей. Я стрелять умею. Игорь зашел, держа исхудавшие руки на виду. Следом гуськом вошли и дети. — Что ты тут делаешь? — спросил старик, запирая дверь. — Это эстонский поселок. Ваших тут нет. — Просто мимо шел. — Куда? Игорь вздохнул. — В Россию. Соль у меня кончилась. Поменяться хочу. Думал, у вас есть. Послушайте… — Игорь закашлялся. — Я… кхм… Мы пойдем отсюда, хорошо? Я не знал, что сюда нельзя. — Все так говорят. Уже не первый раз. Эти ваши как тут обосновались… — Беженцы? — Не знаю. Я таких называю тунеядцы и бандиты. Мусор… — Lapsed, — взволнованно повторила женщина. — Ja! Ja! Ma tean! Ole vait! — рыкнул на нее старик и зло посмотрел на Игоря. — Сейчас мой внук придет. Тебе лучше уходить. — Я про это и говорю. — Игорь через силу улыбнулся. — Уходим уже… За дверью послышались шаги. Скрипнула створка. «Приехали…» — мелькнула у Игоря мысль. На плечо легла твердая рука. Сопротивляться и уж тем более давать отпор уже не было сил… Их заперли в небольшой комнатке без окон. Наверное, в кладовке. Тут было темно и тесно. Вшестером даже не сесть. — Пап, — дрогнувшим голосом прошептал Андрюшка. — Пап, зачем нас закрыли? — Ничего страшного, — тяжело дыша, ответил Игорь. — Ничего страшного, сын. Все будет хорошо. Просто недоразумение. — Недозару… — Недоразумение. — Ага. Что это? — Это когда люди ошибаются, а потом понимают, что поступили неправильно и-кх… — Игоря опять прошиб кашель. — Мне страшно, — признался Коля. — И мне, — подтвердил Олег. — Ничего-ничего, — постарался успокоить детей Морозов, борясь с приступом кашля. — Это просто… кхм… ерунда. Он прислушивался к происходящему за дверью. Двое эстонцев, молодой и старый, о чем-то спорили. Как «оккупант» Игорь языка толком не разумел, но интонации ему очень не понравились. Внук, надо сказать, у дедушки был что надо. Метра два ростом, белокурый. Хоть сейчас на плакат. Судя по «Калашникову», который был наставлен на Игоря вместо дедовской двустволки, внук был членом Кайтселийта. Добровольного ополчения, организации, которая в национальном вопросе частенько была «святее Папы римского». Уж лучше бы Морозова взяли за жабры солдаты… Дверь внезапно распахнулась, и Игорь чуть не вывалился наружу. — Выходи, — велел внук. Качнул стволом автомата. — Давай-давай. Морозов вышел, делая детям знак «не высовываться». — Что пришел? Хотел грабить? — По-русски молодой эстонец говорил плохо, приблизительно так же, как сам Игорь по-эстонски. — Я тебя буду стрелять. И всё. — Я хотел попросить соль, поменяться… — Взгляд Игоря упал на мешок. Не хватало меда. Бутылка с «кальвадосом» стояла рядом. Пустая. — Понятно… — Mida? — Да ничего уже. — Что пришел? Хотел грабить? Игорь покосился на старика. Тот сидел за столом, хмурый и злой. На пленников не смотрел. Женщины видно не было. — Хотел грабить или попрошайка? — Белобрысый ткнул его стволом автомата. Морозов промолчал. Говорить с пьяным засранцем, которому дали в руки автомат и объяснили, на кого этот автомат можно наставлять, не хотелось. Да и о чем с ним, собственно, говорить? Картина была ясна, как день. |
