— Но что помогло ему?

Войцех Ярузельский

— Просто очень скоро началась война. В 1941-м году восемнадцатилетнего Ярузельского сразу приняли в 1-ю польскую пехотную дивизию, сформированную в СССР и сражавшуюся, по существу, в составе Красной Армии. По-русски он говорил практически без акцента и, несмотря на болезнь глаз, заработанную на Алтае, стремился воевать. Весной 1944 года он стал командиром взвода конной разведки. Эту героическую службу он запомнил навсегда. Войцех в годы войны получил все польские боевые награды… Красная армия продвигалась на Запад, а он всю войну провел на передовой. Когда освобождали Варшаву — он со слезами на глазах вел свой взвод по улицам любимого города.

— Тогда он уже был коммунистом?

— Нет, с этим он не торопился. А, может быть, не принимали. Не так-то просто было стать коммунистом… Только после победы, в 1947 году, Ярузельский вступил в польскую компартию, которая годом позже была преобразована в Польскую объединенную рабочую партию — ПОРП. К тому времени он твердо связал свою судьбу с армией, учился в академии. Его карьера пошла в гору. Способный человек! В 1956 году, в 33 года, он стал самым молодым в Польше генералом. Кстати, министром обороны был тогда Константин Рокоссовский — маршал двух стран. Он заметил Ярузельского и подписал приказ о его повышении. В 1968 году Ярузельский и сам стал министром обороны Польши. Армию он знал досконально. В том же годы он получил свой первый советский орден. И сразу это была высшая награда — орден Ленина, «за заслуги в совместной борьбе против агрессоров». Наши маршалы уважали его. И как фронтовика, и как способного военного руководителя.

— И он находил общий язык с советскими товарищами?

— Как ни странно, Ярузельский любил Россию — прежде всего, за мужество командиров и бойцов, защитивших мир от нацизма. Он видел на поле боя этих героев из Москвы, Иванова, Новосибирска… К тому же, Ярузельский ценил уроки советских маршалов и генералов, у которых учился военной науке. Он стал едва ли не главным русофилом Польши, хотя имел все основания обижаться на нашу страну… Железный Войцех, в отличие от многих, оказался выше всяческого нытья.

— Но в Польше в то время не всё было благополучно…

— Не то слово! К концу семидесятых Польша едва не канула в экономическом кризисе. Правительство Эдварда Герека хотело превратить свою страну в витрину современной индустрии — и много занимал на международных рынках. Страна получила сносную промышленность, но оказалась в долговой яме. Брежнев считал Герека другом и не любил, когда друзья уходят в отставку. Но в 1980-м Герека вынудили уйти из политики. Польскую народную республику возглавил Станислав Каня. Острословы, опасавшиеся советского нашествия, поговаривали: «Уж лучше Каня, чем Ваня». А Советский Союз предоставил Польше кредиты на выгодных условиях — правда, полностью удовлетворить потребности соседа эти суммы не могли. Но в СССР тогда говорили: «Будем действовать через банки, а не танки». И в Москве, и в ПОРП в то время недооценили мятежный дух, который вошел в генетический код поляков со времен борьбы с австрийцами, пруссаками и Российской империей. В Польше действовал оппозиционный профсоюз «Солидарность», который возглавлял популярный площадной оратор, бывший электрик Гданьской судоверфи Лех Валенса. Их подпольно поддерживала Католическая церковь. Не случайно в то время Римским папой избрали поляка — Иоанна Павла II. ЦРУ, посчитавшее Польшу слабым звеном в цепочке советских союзников, сделало серьезную ставку на «Солидарность» и католические центры.