Только тогда инспектор понял, что мужчина что-то сунул ему в руку. Он разжал пальцы. В ладони лежал листок, сложенный несколько раз.

* * *

Ужин проходил в почти полной тишине. Единственным звуком за столом, за которым сидели только Лаура и ее мать, было звякание столовых приборов о тарелки. Явно расстроенная, Соланж не переставала бросать взгляды в сторону пустующего места Энрико, которого в тот вечер опять задержали на работе и было неизвестно, когда он вернется. Она все еще пила свой первый бокал вина, но, судя по ее внешнему виду, как следует приложилась еще до ужина.

Официантка-филиппинка как раз закончила подавать второе, когда, как и опасалась Лаура, ее мать решила выместить свое разочарование на единственной цели, которая была в пределах досягаемости.

– Ты серьезно относишься к этому полицейскому? – неожиданно спросила она у дочери.

– У него есть имя, мама. Его зовут Рикардо. И мне показалось, что он тебе понравился.

– Он хороший парень, конечно. Но насколько хорошо ты его знаешь?

– О чем это ты?

Соланж ревновала, Лаура отчетливо чувствовала это. Но к чему? К тому, что ее дочь была влюблена? К ее счастью? К ее молодости? В любом случае, это было настолько мелкое чувство, что Лаура испытывала скорее жалость, чем злость.

– Ни о чем. Мне просто интересно, не слишком ли ты торопишься.

– Не больше, чем ты торопилась с папой, – сухо ответила Лаура.

Сразу же после этого она пожалела, что не прикусила вовремя язык. Переход определенных границ в разговоре с матерью привел бы лишь к очередному скандалу.

– По крайней мере, вы принимаете какие-то меры предосторожности? – прошипела Соланж, меняя направление атаки.

– Конечно, а ты как думаешь?

– Это он думает об этом, не так ли?.. Ты должна начать принимать таблетки. Просто чтобы не рисковать…

Риск? Какой риск? Что Кардо подставит ее, заставив забеременеть, как это было у Соланж с Энрико? Она достаточно хорошо знала Рикардо Меццанотте, чтобы понимать, что тот ни за что не пойдет на подобное. Кроме того, ее не смущала мысль о том, что через несколько лет у них с ним будет ребенок. Разозленная Лаура уже собиралась придумать неприятный ответ, о котором впоследствии непременно пожалеет, но слова застряли у нее в горле.

Соланж заметила, как ее дочь напряглась, кривя рот от боли. Несколько мгновений она так и сидела, вся дрожа. Когда же выпрямилась, что-то изменилось. Выражение ее лица было пустым, взгляд – тусклым.

– Я должна выйти, – объявила Лаура странным голосом, ровным и монотонным.

Не дожидаясь ответа, она встала из-за стола и удалилась под изумленным взглядом Соланж.

* * *

Меццанотте развернул листок бумаги. Там было написано: «В туалете. Сейчас». И больше ничего.

Общественные туалеты располагались чуть дальше по краю перрона. Рикардо направился туда с плохим предчувствием. Он сунул в щель один евро и миновал турникет. Как только оказался внутри, его окутал резкий запах хлорки. Опустившись на стул, Рикардо увидел женщину в фартуке того же белесого цвета, что и плитка на стенах. Он спросил ее, есть ли кто-нибудь в мужском туалете.

– Только старый бродяга, – покорно ответила служащая.

Меццанотте протянул ей купюру в десять евро и сказал, чтобы она повесила на входе табличку «Идет уборка» и некоторое время никого не впускала.

Как и предполагал инспектор, войдя, он обнаружил, что его ждет Генерал.