Я ждала Абрама у подъемника. Он появился в сопровождении прекрасной молодой девушки, одетой явно не для горы: накладные ресницы, укладка, коротенькая куртка, джинсы. Но было странно другое – глаза у девушки были такими огромными, что, казалось, занимали все лицо.

Пока мы поднимались на подъемнике, оставив внизу девушку с огромными глазами, Абрам рассказал, что это его бывшая одноклассница. Приехала в гости. Он ее повез на самый пик, чтобы показать вид, которого она никогда не забудет. Девушка, кстати, никогда не стояла на лыжах.

– Как же она спустилась? Это ведь черная трасса!

– Сейчас узнаешь. Мы туда же едем, – ответил Абрам, – что тут смотреть? Надо с горы смотреть!

Обниматься с Абрамом мне очень понравилось. А еще он меня хвалил. Причем очень искренне. Во всяком случае, я ему верила.

– Она в Олимпийских играх может участвовать! – говорил он моему мужу, пока я барахталась в снегу, пытаясь подняться после того, как перед подъемником свалилась кверху лыжами.

Одноклассницы приезжали к Абраму почти каждый день. Выяснилось, что секрет больших прекрасных глаз с поволокой, чуть затуманенных слезами, – черная трасса. На себе проверила. Только второй раз одноклассницы не возвращались.

– Слушай, почему они только один раз приезжают? – спросил он меня.

– Боятся. Может, не стоит их сразу на гору тащить? Посидите в кафе…

– Если я в кафе посижу, то жениться придется!

На следующий год на другом курорте я попала в руки еще одного инструктора – словенки Зузанны.

– А вы меня спустите? – спросила я ее по-английски.

– Я вообще-то в хоккей играю. Вратарь. За сборную. – Зузанна изобразила, как будет меня ловить в случае чего. Как шайбу. Она ехала впереди, иногда поворачивалась и говорила «гуд».

– Ваш бойфренд тоже играет в хоккей или он лыжник? – спросила я Зузанну.

– У меня герлфренд. Она учительница в младших классах. Я здесь зарабатываю на наш летний отдых, – ответила Зузанна.

Подвергать вратаря сборной опасности я не могла, поэтому съехала сама, без падений, с детской «синей» горки.

– Гуд, – сказала Зузанна, пожала мне руку и уехала. Рукопожатие у нее было крепким.

На следующий день муж с сыном уехали покорять вершины, оставив меня выбирать инструктора. Мне досталась Иванна. Она предложила детскую трассу, где меня сначала обнял плюшевый енот или скунс – ростовая кукла, а Иванна заставила объезжать надувных зверей и держать руки на поясе. Я сбила ребенка, потому что на меня сзади наехали сразу три малыша. А потом нас всех дружно снесла бабуля, и мы посыпались по склону, как кегли.

Но самым страшным было не это. Когда муж с сыном спустились со своих черных трасс, я танцевала с енотом «макарену». Проще было согласиться, чем объяснить, почему не хочется. Енот хлопал меня по попе и дергал за руки. На детской трассе собрался народ, который смотрел, как мы пляшем. В этот момент меня и увидели родные.

– Ты сколько глинтвейна выпила? – спросил муж.

Сын сделал вид, что я прихожусь ему очень дальней родственницей.

На следующий день, когда меня поприветствовал плюшевый енот, изобразив жаркое движение бедрами, я решила, что лучше съеду с горы сама, чем еще раз переживу позор. Ну и, конечно, заблудилась. Есть у меня такой недостаток – плохо с ориентацией. Дело в том, что я всегда смотрю на все стрелочки, надписи и указатели и долго не могу решить, куда мне стоит ехать.

– Простите, извините, пожалуйста, вы не подскажете?

Я стояла на горе и палкой «семафорила» проезжавшим мимо лыжникам.