В годы брака Надя использовала личное транспортное средство по выходным – съездить в магазин за продуктами, отвезти свекровь на дачу, отвезти мужа на дачу к маме, забрать вещи из московской квартиры свекрови и отвезти ей на дачу. На работу Надя ездила на метро. Сейчас она по-прежнему ездила на метро и по привычке выбиралась в магазин за продуктами в выходные, хотя ей ничто не мешало съездить в будни. Машина стояла на парковке под окнами, и Надя даже не стала менять резину на хорошую шипованную, о чем давно мечтала: на даче она все время боялась не вырулить на всесезонке. Да, на следующую зиму она хотела все поменять, купить хорошую резину, но надобность отпала в связи с разводом. Нет дачи – не нужна резина.

Если бы не консьержка, которая ее поймала на улице, Надя бы и не узнала, что их стоянку планируют оборудовать шлагбаумом. Она сдала деньги на установку и на пульт, который бы поднимал шлагбаум. И жила спокойно. Пока консьержка не окликнула ее у лифта и не велела переоформить шлагбаум.

Благодаря консьержке Надя узнала, что в их доме и дворе протекает бурная жизнь. Просто революция с детективом. Оказалось, что консьержка новая. Зовут Света. Нет, не Галя, это прошлую звали Галя. И она уехала домой. Надя была готова поклясться, что новая консьержка – копия предыдущей, просто сестра-близнец. Надя, как дипломированный филолог, отличала людей по структуре речи. И бывшая, и новая консьержки говорили «я не по́няла», «развешаю», «убираться, играться», «садила» и еще что-то. Наверное, поэтому Надя их и не отличала. Новая консьержка Света обиделась и принялась рассказывать ужасы про предыдущую. Она, оказывается, продавала места и пульты на парковке возле дома. Таксистам, жильцам других домов и всем желающим. Поэтому законным жильцам некуда было поставить машину.

– Вы разве не заметили? – возмущалась консьержка. – Целая охота за места началась!

– Не заметила, – призналась Надя.

Так вот, жильцы узнали, что места «проданы» на три месяца вперед, кому-то пожаловались. Неожиданно явился наряд полиции, и, естественно, у бывшей консьержки не оказалось разрешения на работу. Ее депортировали на родину. А она, новая консьержка, тоже «с того» города, но с разрешением. Да, бывшая – ее сестра, но двоюродная. И стыдно за такую сестру.

– А откуда они узнали, что у нее нет разрешения? – спросила Надя.

– От верблюда. Я и сказала, – спокойно ответила новая консьержка.

– Вы хотели получить ее место?

– Конечно, хотела. Че я, дура – не хотеть? Она тут устроилась на всем готовом, ей жильцы то холодильник старый отдадут, то технику, живет и в ус не дует. А я там, ни работы, ничего.

– Вы же ее предали, вы это понимаете?

– Ой, еще одна умная нашлась, – отмахнулась консьержка, – «предала» я ее. А кто за ее матерью ходил, пока та не померла? Я. Теперь пусть она там походит. Я ей племяшей подкинула. А я уж тут все по правилам сделаю. И чей-то вы ее защищаете? Она ж ваше машино-место продавала! Это не предательство? Почему она вдруг хорошая, а я плохая? Какая разница-то?

– Не знаю.