Ирка улыбнулась шире и сделала легкий книксен.

— Фрагмент коробки — часть боковой поверхности с монограммой Федора Федоскина — отразился в зеркальном шаре и попал на картину, — продолжила я. — Вы, Анатолий Петрович, увидели его в Худмузе и узнали. Полагаю, и вам, и Льву Артемовичу о специальной коробке с компроматом рассказали ваши батюшки, а им ее показывал сам Федор Наумович. Наверное, объяснил, что никто, кроме него самого, коробку не откроет, а ее взлом приведет к уничтожению содержимого, да?

Мне никто не ответил.

— Как говорится, молчание — знак согласия. — Я снова глотнула чаю, чтобы промочить горло. — По логике, можно было не опасаться, что после смерти Федоскина компромат попадет в чужие руки, ведь никто, кроме генерала, не сумел бы открыть коробку. Но Федор Наумович был непрост, мог оставить кому-то ключик, поэтому вы забеспокоились и приняли меры. Попытались завладеть коробкой! Вот только один из вас, — я покосилась на хмурого Пичугина-Бенуа, — пошел по ложному следу.

— Пахлава превосходна, мои комплименты кондитеру, — подал голос Амбарцумов.

Джентльмены с интересом слушали меня, при этом делая вид, будто эта история их не касается.

— А вы, Лев Артемович, недооценили изобретательности вашего исполнителя. — Я повернулась к гурману, смакующему выпечку. — Как человек в целом и общем законопослушный, вы велели ему взять только приметную коробку. Но он увидел в сейфе ценности и затеял свою собственную комбинацию, чтобы кое-чем разжиться.

Амбарцумов поморщился. Может, ему кусочек скорлупы в ореховой массе попался.

— Ваш исполнитель украл у Галины Андреевны самое дорогое — ее любимого котика. Понадобились объединенные усилия целой группы неравнодушных людей, чтобы его вернуть. Между прочим, похититель требовал в качестве выкупа килограмм золота!

Крякнул молчаливый Пичугин-Бенуа.

— А вы, Петр Анатольевич, ничего не хотите вернуть? — спросила я его.

— Например?

— Например, картину кисти художника Кружкина — тот самый «Портрет прекрасной дамы с котом и игрушками»? Он бесследно пропал из Худмузы.

— А я при чем? — похоже, искренне удивился Пичугин-Бенуа. И наконец-то разговорился — видно, тема была затронута интересная. — Я картины покупаю, а не краду. Тот портрет приобретать даже не собирался, он не в моем вкусе.

Громко фыркнула Ирка.

— Я из местных художников выделяю Романюка, — сообщил коллекционер. — Вот это мощь, объем, колорит!

— Да, взять хотя бы зад носорога крупным планом, — поддакнула я и, глянув на Ирку, покачала головой: не дискутируем, мол, ни к чему это. — Что ж, если местонахождение пропавшей картины вам неизвестно, у меня все.

— Очень интересная история, — похвалил Амбарцумов. — Надо полагать, она ляжет в основу нового детектива?

Я услышала в его голосе плохо скрытое беспокойство и не отказала себе в удовольствии понервировать господина:

— Не исключено.

— Спасибо большое, Елена, дальше я сама, — сказала Федоскина, увидев, что я встаю из-за стола, и обратилась к гостям: — Что ж, перейдем к делу. Я готова выслушать ваше предложение, но в свете открывшихся обстоятельств оно должно быть действительно выгодным, если мы не хотим предать все случившееся широкой огласке.