«Говорят, будто бы наши войска, изумленные необычайным для них зрелищем покрытых вечными снегами Альп, отказались идти далее: событие невероятное, почти невозможное!» «Услышав негодование, Суворов предоставил им избрать любое: беспрекословно повиноваться ему или предать его земле у подошвы Сен-Готарда; велел рыть для себя могилу. "Здесь похороните меня, — произнес герой. — Вы более не дети мои — я более не отец вам — мне ничего не остается, кроме смерти!" Изумленные, растроганные солдаты, зная решительность вождя своего, бросились к нему с громкими восклицаниями: веди, веди нас! Подняли его на руки. "Вот, — говорит очевидец Фукс, — первый шаг Суворова к победам в горах Альпийских"».

«Погода была ненастная, туман висел на горах, и как будто шла изморось. Нам, нагруженным провиантом, с непривычки трудно было подниматься в горы; люди беспрестанно отставали. Суворов, бывший при нашем отряде, объезжал тянувшиеся в горы ряды и говорил солдатам: "Молитесь Богу, ребята! Бог поможет! С нами Бог! Вперед, чудо-богатыри! Вот ты шаг ступил и ближе — все меньше остается!"»

«Непривычные к горной войне, они медленно двигались к цели, то подсаживая один другого, то упираясь штыками. Приходилось ползти и карабкаться в сильную стужу по таким дебрям, заброшенным на недосягаемую высоту, по которым не ступала нога человеческая».

«Если пехота беспрекословно исполняла сверхчеловеческую задачу и — самое смелое — высказывала беспокойство, то казаки, выбитые из седла и раздосадованные тем, что надо идти пешком, кричали Суворову:

— Куда ведешь ты нас, батюшка? На это генералиссимус отвечал:

— К славе!»

Звучит красиво! Правда, можно и призадуматься: насколько нужна была казакам эта самая слава, да и как, вообще, они ее понимали?

Более реальной представляется следующая ситуация: «Суворов совершил неимоверный поход среди своего войска на лошади, едва влачившей ноги, в синем обветшалом плаще, который достался ему после отца и был известен под названием родительского, в круглой большой шляпе, взятой у одного капуцина. Ропот воинов, отчаянием исторгаемый, доходил до него: "Старик наш, — говорили они вслух, — выжил из ума: Бог весть куда завел нас!" — Суворов спрашивал: что они говорят? Ему отвечали: "Вы слышите сами". — "Да! — кричал он: — Помилуй Бог, они меня хвалят; так хвалили они меня в Туретчине и Польше". — И утомленные солдаты хохотали, забывали свою усталость, радостно повторяя слова Предводителя: Вперед! С нами Бог! Русское войско победоносно. Ура!»

Однако начальник походной канцелярии Суворова статский советник Егор Фукс (1762—1829) утверждает нечто иное: «Слышал он иногда ропот своих воинов, отчаянием исторгаемый, и, скорбя о них, забывал самого себя. "Вперед — с нами Бог! Русское войско победоносно — ура!" Сии слова Героя — и все забыто».

«Войска, назначенные для обороны Сен-Готарда, были размещены так, что три батальона, под непосредственным начальством Гюдена, находились на Сен-Готарде против Айроло; один батальон занимал Фурку; два батальона стояли при озере Обер-Альп; небольшой отряд на Кришпальте. Таким образом, французские войска расположены были как на главном пути, ведущем через Сен-Готард в Швейцарию, так и на тропинках, по которым можно было обойти главную позицию; но силы их были весьма недостаточны для упорной обороны занятых ими пунктов».