|
Вечер в Димином киоске и встреча с его шефом — были словно заполненные чем-то секунды в широком и бесполезном потоке времени. Мне и раньше нравилось отсчитывать время, ориентируясь на какое-то ожидаемое мною событие. Чей-нибудь приезд, свидание, просто письмо, о котором я знал. Конечно, я очень любил и неожиданные письма, но они относились к разряду случайностей, которые тем и хороши, что незапланированы. Сейчас мне надо было ждать понедельника, чтобы первый раз в своей жизни быть свидетелем. Точнее лжесвидетелем интересно исполнять первый раз в жизни не саму роль, а ее противоположность. В этом было что-то почти естественное для меня, словно так мне и было предначертано — исполнять противоположности нормальных ролей. Когда же я решил сыграть полноценную роль — роль жертвы заказного убийства — случай — или же Некто другой — распорядился иначе, не дав мне исполнить задуманное. Что это было? Почему? Может, существует какая-то цензура Судьбы, позволяющая или же не позволяющая нам совершать поступки?
В понедельник я проснулся с облегчением — наконец наступил день, в который что-то должно было произойти. Я сел на кухне — не было еще и восьми утра. Заварил чай и сидел, ждал машину, которую Сергей обещал за мной прислать. Громко тикали настенные часы. За окном моросил дождь. Продолжался мой самый нелюбимый месяц — октябрь. Революция здесь была не при чем. Я не любил сырость. Около девяти внизу просигналила машина. Я выглянул в окно и увидел у своего парадного «девятку». Понял, что это за мной. Быстро оделся и вышел. Молчаливый шофер лет пятидесяти привез меня в суд. Там уже подошел Сергей. Сказал: «Стой здесь и жди. Когда все зайдут, будешь стоять за дверью, пока не позовут.» Я кивнул. Двери суда открылись минут через тридцать и оттуда вывалила под моросящий дождик толпа людей с неулыбающимися лицами. Одна женщина была подчеркнуто в черном. После этого кто-то появился в открытых дверях, сделал жест и Сергей, а следом за ним и другие, зашли. Я зашел последним. Остановился перед дверью в зал заседаний. — Проходите! — сказала мне молодая девушка, одетая под пожилую секретаршу во все длинное и клетчатое серого цвета. — Я свидетель, — объяснил я. — Мне сказали тут ждать. Она неожиданно улыбнулась. — Это если б уголовное дело, а здесь можете заходить — просто сядьте поближе. Я зашел и сел во второй ряд у дверей. Заседание прошло быстро и для меня безболезненно. Правда, я успел понять, что жена Сергея разводиться не хотела. Но Сергей в самом начале заявил, что человек, с которым она ему изменяла, находится в зале и при необходимости даст свидетельские показания. Я долго потом наблюдал, как его жена нервно бегает глазами по рядам сидящих. После заседания Сергей подошел ко мне и передал конверт. Вид у него был усталый, но удовлетворенный. — Легко заработал, — сказал он и усмехнулся. Потом, не попрощавшись, отошел. Я вернулся домой и пересчитал деньги — такой суммы у меня еще никогда не было. Тысяча долларов в купюрах по пятьдесят и по двадцать. Я несколько раз пересчитывал, раскладывал их по сотням на столе в кухне, потом снова складывал в одну пачку. Дрожали руки, но, наверно, дрожали они от радости. Теперь я был с деньгами и мог отдать долги. Правда долги мои были мелочные — за «Кеглевича» в кафе на Братской, потом надо чем-то обрадовать Лену-Вику с Крещатика. И вроде все. Я вытащил из пачки двадцатку, а остальные деньги завернул в кулек, потом в газету и спрятал под ванной — ведь у моей ушедшей жены есть ключи и оставлять такой сюрприз для нее я не хотел. Вечером я уже ехал на Крещатик. Первым делом прямо у метро разменял доллары, потом уже пошел искать Лену-Вику. |
