|
Якобус с бешенством перешагнул через тело Зибелинда. - Это омерзительно, мы не должны были допускать этого. - Это забавляло герцогиню, - сказал Сан-Бакко. - И доставляло удовольствие всем нам... Он пробормотал со стыдом, опустив голову. - Как это вообще было возможно. - Не правда ли, это было жутко - уже давно? - сказала Джина Беттине. Обе женщины тихо последовали за лакеями, которые унесли Зибелинда. Один держал его за ноги, другой - за голову; они вынесли несчастного, точно длинную восковую куклу, - ловкое подражание пороку. Они положили его на кровать через три комнаты. Джина смотрела на него, содрогаясь перед женщиной, которая раздавила его. Беттина с наивным любопытством заглядывала через ее плечо. - Жаль, - сказала она, - было так весело. - В самом деле? - Нет, - в сущности нет. Она указала на лежащего и в горестном порыве прибавила: - Бедный человек! С Якобусом дело обстоит точно так же. - О! - произнесла Джина. Беттина безнадежно покачала головой. - Он слишком любит ее. - Вы видите это и страдаете, не правда ли? Беттина жалобно шепнула: - Да. - Когда нибудь это прекратится. - О, нет, он слишком несчастен. Больше, чем человек может себе представить. Он сам мне это сказал. - Я знаю это: и он, и - герцогиня. Когда двое мучат друг друга, я это замечаю. - Он открыл мне свое сердце... Вначале он рассердился на меня за мой приезд и не обращал на меня никакого внимания. Потом в один очень печальный час он сказал мне все. Окно было завешано, шел дождь, его голова лежала у меня на коленях. Это было прекрасно. Джина подумала про себя: "Она благодарна, когда он ей жалуется, что другая женщина отвергает его... Я не знаю, была бы я тоже такой? Я понимаю ее". - Если бы я могла снять с него часть его страданий! - вздохнула Беттина. - Если бы я была герцогиней... - нерешительно напела Джина. Беттина встрепенулась. - Ну? - Я думаю, я сделала бы это. - Не правда ли, вы сделали бы его счастливым. О, я тоже сделала бы это, несомненно! - Я сделала бы это из любви к искусству, - пояснила Джина, - чтобы возникло прекрасное творение. - Я сделала бы это для него, - сказала Беттина, - чтобы он стал великим... но герцогиня не хочет сделать этого ни для него, ни для искусства. Разве она холодна? Джина решительно заявила: - Нет, я знаю ее. Она не холодна. Я люблю ее. - Странно, что и я люблю ее. Но я и боюсь ее. Джина опустила глаза. - Я тоже. - Она так сильна, - плаксиво пролепетала Беттина. - Да, да, поэтому я боюсь и люблю ее, - потому что она так сильна. И две слабые молча пошли назад. *** В кабинете настроение было подавленное и стесненное. Все чувствовали искушение оглядеть себя, - не запачканы ли они. Сан-Бакко ходил из угла в угол. |
