Он выдержал театральную паузу, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Сегодня я рад представить вам мою наследницу. Девушку, обладающую поистине величайшим талантом.

Несколько самых сообразительных гостей заозирались и, найдя в толпе меня, стали буравить взглядами, наблюдая за реакцией. Пришлось расправить плечи и сделать пафосное лицо – чтобы заранее не расслаблялись.

– Аида. Ваша Повелительница. Ваша надежда. Ваша награда.

Едва слышно Дэваль фыркнул. Захотелось ущипнуть гада за какое-нибудь чувствительное место, но на меня уже смотрели не только самые сообразительные, но и те, кто до последнего не хотел верить в услышанное. А таких было много: все же Самаэль и Дэваль пользовались популярностью, и корона, доставшаяся какой-то там смертной, многих не устраивала.

Вельзевул протянул руку, побуждая подняться на сцену. Но прежде чем я справилась с отказавшимся слушаться телом, мимо быстро, чеканя шаг, прошла девушка, в которой я не сразу узнала Олив.

Не обращая внимания на реакцию окружающих, Олив вскочила на возвышение, быстро поклонилась и, прежде чем Вельзевул выставил ее прочь вперед носом, что-то ему сказала.

Сама не знаю почему, но я почувствовала, как кружится голова. Что-то происходило. И это «что-то» грозило неприятностями.

Словно в замедленной съемке я наблюдала, как лицо Вельзевула меняется по мере того, как Олив говорила. Как раздражение сменяется недоверием, а оно, в свою очередь, холодной яростью. Когда Повелитель выпрямился и перевел взгляд на собравшихся, я поняла, что его ярость обращена ко мне.

Не сумев сдержаться, я схватила руку Дэваля и в отчаянии сжала в поисках хоть какой-то поддержки.

– Это правда? – тихо спросил Вельзевул. – Ты позволила темной душе остаться на Земле?

Дыхание перехватило. Дэваль дернулся было, но я с такой силой сдавила его руку, что он просто не смог произнести ни звука.

– Я могу объяснить. Это был…

– Твой отец. Тот, кто вырастил тебя на Земле. Ты позволила ему остаться несмотря на приговор.

– Он был несправедлив…

– Уверена?

Я осеклась.

– Я просто хотела спасти того, кого люблю.

– Самаэль, – бросил Вельзевул, – уведи ее.

Посмотрев на Дэваля в надежде, что он сейчас скажет что-то успокаивающее вроде «не бойся, постоишь часок в углу – и дальше работать», я увидела в его глазах нечто, напоминающее страх, возведенный в абсолют. Ужас, с которым обычно смотрят на приговоренных.

Перед глазами против воли появились кроваво-красные полосы на его спине. И, кажется, мы оба видели одно и то же.

В следующую секунду мы дернулись друг другу навстречу, но холодные стальные пальцы Самаэля сомкнулись у меня на локте.

– Идем, – приказал он.

– Я не хотела никому навредить…

Он силком потащил меня к выходу.

– Я просто не смогла… Я хотела вернуть его в Аид, я не смогла заточить его в кастодиометр…

– Сделай одолжение, помолчи хотя бы сейчас! – отрезал он.

Уже в дверях я оглянулась и снова поймала взгляд Дэваля, не сводившего с нас глаз. В этот момент, в последнюю секунду перед тем, как закрывшиеся двери зала отрезали нас от притихшей толпы, я подумала, что вижу его в последний раз.