— Не могли бы вы положить их в пакет, пожалуйста?

— Пятьдесят центов!

— За пакет? — Возмутился писатель.

— Пятьдесят центов! — Настаивал на своём продавец.

Писатель вздохнул и положил два четвертака.

— Какого хрена ты здесь делаешь? О чём будет твоя книга?

— Социальная абстракция. Место — символ понятия или идеи, которые предполагают глубину произведения.

Старый чудак сломался:

— Я не знаю, какого хрена ты несёшь, но ты должен упомянуть меня в книге. Я могу быть недружелюбным старым балбесом, который жил в городе всю свою жизнь, и предупреждает главного героя, чтобы он проваливал ко всем чертям. Это называется сквозной персонаж, не так ли?

Писатель невольно поднял бровь.

— Действительно, так и есть...

— Это твой гребаный символ, мальчик. Я, блядь, это придумал!

— Интригующе, — сказал писатель и чуть не засмеялся.

— А теперь убирайся из моего магазина и, если у тебя есть мозги, убирайся из города.

Писатель выбежал из магазина, словно спасаясь от убийцы.

Это было нечто... На улице он закурил сигарету и минуту стоял в оцепенении. Он полагал, что первый удар никотинового дыма должен быть так же хорош, как опиум, который курил Томас де Квинси, когда писал "Вздохи из глубины". Затем он пошёл по пустой дороге в мотель Гилман Хаус.

««—»»

Писатель снял номер за десять долларов за ночь.

Женщина за стойкой с лицом, похожим на Генри Киссинджера, продолжала восторгаться им с тех пор, как он вошёл в захудалую дверь. Это продолжало его озадачивать. Неужели сапожник с диабетом рассказал всему городу про его приезд?

К радости женщины, он заплатил за месяц вперед.

— Какая удача! Я дам тебе лучшую комнату в гостинице! Это настоящий люкс! У нас ещё никогда не останавливался автор бестселлера.

Писатель скромно улыбнулся. У него не было достаточно сил, чтобы сказать, что из всех его десятков опубликованных книг он даже не приблизился к списку бестселлеров, но, конечно, он бы этого не хотел. Он презирал все коммерческое, как Фолкнер. Искусство письма никогда не должно приносить деньги. Речь должна идти о борьбе за настоящее искусство.

— Это тот самый новомодный компьютер, о котором я постоянно слышу? — Она попросила его вторую сумку для переноски.

— Нет, это пишущая машинка, — сказал он ей. Имя женщины было миссис Гилман. — Я держу её хорошо смазанной, поэтому она не производит много шума. Надеюсь, никого не побеспокою.

— Какой там шум! — Женщина посмеялась над ним, как тетя Би. — Я, в основном, сдаю по часам, если ты понимаешь, о чем я. Девчонка должна зарабатывать на жизнь, как все.

Писатель не удивился. Это была реальность, подпитка для его музы. Проституция, безусловно, является неотъемлемой частью жизни человека, и он сразу же подумал о монументальной пьесе Сартра. Моя Книга должна быть настоящей...

— Я все понимаю, миссис Гилман.

Ее голос понизился:

— Если ты захочешь потыкать... тебе стоит предохраняться, как говорится.

— О, я не буду потворствовать, миссис Гилман. Как художник, мое восприятие должно быть острым. Тоска от воздержания превращается в творческое просветление.

То, чем миссис Гилман окрестила лучший номер в отеле, было худшим номером, который писатель когда-либо видел. Трупы тараканов лежали, разбросанные по всему полу, как сломанные скорлупки бразильского ореха, когда он заглянул под кровать, его взору предстал мумифицированный кот, лежащий на спине с вытянутыми лапками вверх. Матрас кровати был продавлен в центре, в некоторых местах просматривались засохшие пятна.