— Ты торопишься? — изумляется Нудд. — Куда? Зачем? Там, откуда мы ушли, все замерло… по слову твоему.

Насмешник. Все про меня знает и издевается. С другой стороны, чего я боюсь, куда спешу?

— Глядите! — раздается радостный вопль Видара. Чему это он так радуется?

Радоваться, действительно, нечему. Мое волшебство, как выяснилось, не безупречно, а мощь моя — уязвима.

Лента Бильрёста кинжалом вонзается в Запруду, словно в радужный купол. Отнюдь не нерушимый купол. В МОЕЙ Запруде зияют уродливые отверстия, будто гигантской молью проеденные. Какой… маг посмел разрушать чары великой норны Верданди?

Племя наездниц спиной к спине — или правильнее сказать «хвост к хвосту»? — отражает врага. Толпа хмельных от крови троллей лезет на моих подопечных с дубинками и палицами. Взгляд выхватывает замерших в неподвижности Маму с занесенным бичом, хвост его чуть заметно шевелится, точно змея, увязшая в смоле, Болтушку Ати с бессильно опущенным боевым топором — какой маленький, не больше моей ладони, разве таким свалишь ётуна в тяжелом боевом доспехе? По телам слоноженщин течет кровь, спины и плечи их блестят от пота — конечно, преодоление времени, ставшего ловушкой, требует немыслимых усилий, а тролли все прибывают и прибывают, огромными раскоряченными пауками взбираются по куполу Запруды, падают внутрь и повисают в воздухе, растопырив конечности.

И неподалеку на холме, воздев серые, как гранит, лапы, стоит ётун-волшебник. Давно, видать, стоит. Притомился, колдуя. Уже не до спецэффектов, не до файерболлов бедолаге. Только на то и хватает, чтоб удержать проломы в куполе, не дать им затянуться. Запустить время с нормальной скоростью не в его силах.

— Нудд, Видар — в Запруду! — ору я. — Я — к колдуну!

— ДРАКА!!! — с энтузиазмом выдыхает Бог Разочарования.

— Драка, мальчик мой, драка! — весело подтверждает сильф.

Так. Этим двоим есть что предъявить троллям, попавшим внутрь купола. А мне… мне есть о чем спросить этих, на холме и под холмом. Задержать дыхание… вспомнить самый страшный кошмар моего детства… слиться с ним до последней клетки мозга…

— Это что тут за шум?!! — интересуется с высоты своего нечеловеческого роста Соседка С Первого Этажа, Женщина, Не Терпящая Шума. Колдун смотрит в ее — мое — лицо и, икнув, валится навзничь.

* * *

Мореход ведет нас вниз. По едва заметной тропе — начало ее спрятано под обрывом, а конец тает в непроглядной тьме. Мореход пружинящим шагом идет по узкому выступу над провалом, насвистывая и всем своим видом показывая: эта дорога ничуть не опаснее ходьбы по вантам, хоть днем, хоть ночью, хоть в шторм, хоть в штиль. Я смотрю в его широкую спину и думаю: кто же он такой? Или ЧТО же он такое?

Во-первых, он гениальный проводник. Под насмешливым взглядом Морехода как-то поневоле начинаешь храбриться, словно сопляк, которого берут на слабо. И вот, пожалуйста, он ведет нас прямо в пасть Тласолтеотль, пожирательницы всех и вся. Или пасть мы уже миновали? Тогда в желудок. И никто из нас не повернул назад. Почему? Любопытство? Долг? Вина? Стыд?

Во-вторых, он объясняет вещи, которые словами не объяснишь. Каждый идущий за Мореходом идет по собственной воле и из собственных соображений. А какие это соображения, идущий сформулировать неспособен. Я, во всяком случае, неспособна.

В-третьих, он привык к тому, что кругом сплошные терра инкогнита. И никакого почтения к неизведанным землям не испытывает. Так что и мы, благодаря его непочтительности, перестали воображать себе всякие ужасные чудеса и двинулись следом, точно… стадо овец.