Долго размышлять на стратегические темы мне не дали. Отвлек старший унтер Пирогов.

– Сергей Петрович, – сказал он, – дозвольте с вами переговорить?

– Говорите, Гавриил Никодимович, – сказал я.

– Мы, это… – замялся старший унтер, – братцы интересуются, когда будут давать табачное довольствие. Табачок-то на том фрегате привезли, и опчество об этом знает. Все тут у вас по справедливости, и табачное довольствие по четыре золотника в день тоже должно быть.

Огорошил меня, Гавриил Никодимович, огорошил… Мы-то убирал табачок на склад с целью при необходимости делать из него настойку и использовать ее в качестве инсектицида хоть против блох и вшей, хоть против садовых вредителей. От никотина, знаете ли, дохнут не только кони. А тут – заявка на табачное довольствие… С другой стороны, с момента своего попадания к нам русское пополнение вело себя почти идеально, стойко переносило все тяготы и лишения, и ничем не опозорило высокого звания наших земляков. С одной стороны, отказ в табачном довольствии сочтут безосновательным, и это изрядно подорвет доверие к нашей справедливости. С другой стороны, хотелось полностью изжить такое явление, как табакокурение. Колумба этой дурной привычке научили американские индейцы – так здесь у нас индейцев нет, и не предвидится. И если посмотреть на эту проблему сверху, то становится понятно, что запасы табачного листа конечны, на новую оказию рассчитывать бессмысленно, а ближайшее место, где произрастают дикие формы – это окрестности Южноамериканского озера Титикака. Экспедиция туда в наших условиях – дело немыслимое.

Правда, в ведомости, которую составили по результатам разгрузки «Медузы», наряду со шкурами оленей-карибу, бобров и ондатр, головами коричневого сахара и связками сушеного табачного листа фигурировали двадцать полотняных мешочков, каждый весом по полтора килограмма, наполненных очень мелкими семенами неизвестного происхождения. Как оказалось, эти мешочки с семенами находились в самой середине стопок с табачным листом, поэтому мы их и не обнаружили при первичном поверхностном осмотре. Я тогда, грешным делом, подумал, что это амарант, но сейчас в этом усомнился. В те времена, когда шли англо-французские войны, значительно более сильный британский флот с легкостью прерывал связи Франции с ее заморскими колониями, из-за чего в Париже начинали испытывать недостаток в обычных для того времени колониальных товарах. Тростниковый сахар тогда начали заменять свекловичным, и не исключено, что с целью импортозамещения в южную Францию стали завозить из Америки семена табака. В таком случае понятно, почему семена находились вместе с табачным листом, ибо в Байонне их должен был забрать один и тот же грузополучатель. Когда цены из-за блокады бьют рекорды, то выгодным становится производить товар у себя, а не везти из колоний. С другой стороны, быть может, и в самом деле это семена не табака, а чего-то другого, или они уже потеряли всхожесть из-за того, что в прошлую зиму весь груз оказался проморожен местными арктическими морозами.

– Да, Гавриил Никодимович, – после всех этих размышлений сказал я, – на брошенном фрегате действительно нашлись сушеные табачные листья. Но разве ты видел, чтобы кто-то из нас бросился их курить?

– Нет, Сергей Петрович, не видел, – ответил тот. – Но опчество все равно в смущении. Мы тут без табаку и чаю совсем измаялись, и если травяной сбор, который выдает нам для заваривания Марина Витальевна, дай Бог ей здоровья, нас вполне устраивает, то замены табачку-с так и не нашлось. Братцы чего только ни пробовали курить, но все без толку – дым горло дерет, но удовольствия никакого.