– А если получится, и подлодку прибьет к берегу как раз поперек устья Ближнего, то как тогда Петрович будет вводить туда фрегат и «Отважный»? – спросил Андрей Викторович. – Нет уж, сначала следует припарковать «Медузу», и только потом пытаться стащить с мели подлодку. Только так, и не иначе.

– Да, – сказал Петрович, – так мы и сделаем, причем немедленно. А вечером в нашем племени будет праздник в честь успешного завершения путины и всех прочих осенних работ. На этом все, если нет возражений, то заседание прошу считать закрытым. Сейчас каждый должен заняться своим делом.

28 ноября 2-го года Миссии. Среда. два часа спустя. Окрестности Большого Дома.

Посмотреть на то, как шаман Петрович будет парковать фрегат на берегу, несмотря на внезапно ударивший мороз, вышло почти все племя Огня. Приставшие к Основателям женщины местных кланов были любопытны как дети; бывшие французские школьники, несмотря на напускную солидность и приобретенный жизненный опыт, еще не утратили такого же детского любопытства, а у римлян разного рода зрелища входили в основу национальной культуры. Толпа на берегу собралась солидная, правда, одетая несколько однообразно, ибо даже выходцы из двадцать первого века зимой волей-неволей старались придерживаться местной моды. Среди них одетые в серые шинели и папахи бывшие солдаты русского экспедиционного корпуса во Франции выделялись, как тюлени среди пингвинов.

Да, подчиненные старшего унтера Пирогова тоже были здесь. Уже два дня они проживали в собственной казарме, построенной их же руками чуть больше чем за месяц. И главным дивом в ней они считали маленькие, открывающиеся внутрь окошки, забранные самыми настоящими двойными стеклами. Все, как обещали им в самом начале вожди: и материал им выделили и помогли в тех работах, в которых русские деревенские мужики из начала двадцатого века были пока не мастера. В отличие от иных пришельцев из других времен, вроде римлян и итальянцев, наступающая зима их не пугала. А что: они одеты-обуты, сытно накормлены, крыша над головой есть, в казарме, несмотря на наступивший мороз, тепло и даже светло, потому что Сергей Петрович все же подключил их обиталище к электрической линии на кирпичный завод. Теперь в «русской» казарме есть даже электрические лампочки, загорающиеся по первому щелчку выключателя. Лепота.

Единственное, чего не хватает подчиненным Гавриила Никодимовича, так это курева. Уши пухнут у всех со страшной силой. По слухам, которые неистребимы в любом обществе, на фрегате привезли табак, но на пайку его пока не выдают, а это непорядок. Даже царь Николашка давал солдату на фронте по четыре золотника махорки на день (примерно 20 грамм). Старший унтер, как мог, успокаивал свою беспокойную камарилью. Мол, как закончится у них испытательный срок, так он обязательно будет говорить о табачном довольствии с Андреем Викторовичем. Главный командир – человек обстоятельный, понимающий, и должон войти в положение. А пока, мол, мы тут на птичьих правах – и чтобы ни одного вяка в обход субординации по этому поводу не было. И подносил недовольному под нос тяжелый кулак.

И вот началось. Публика на берегу даже шеи вытянула. «Отважный» подходит к бушприту фрегата, и оттуда на него подают буксирный трос. Неандерталки (понравилось им на море) медленно ходят по кругу, вращая кабестан – и вот уже мокрые якоря появляются из-под речных вод, а два сцепленных между собой корабля начинает дрейфовать по течению. Но вот Сергей Петрович говорит: «Поехали!», мотор коча глухо тарахтит, выбрасывая сизые клубы дыма, буксировочный трос натягивается – и «Отважный» начинает тащить громоздкую «Медузу» к устью Ближней. Задача это не такая простая, потому что течение Гаронны неумолимо сносит фрегат вниз – и вот уже буксировочный трос натянут под углом.