Пим осознавал всю сложность положения. Требовалось что-то предпринять, чтобы придать вес свидетельству секретаря Вейна, на котором в первую очередь и основывалось обвинение. Пим и комитет следователей решили подкрепить его письменной копией заметок Вейна. Все, чем они на данный момент располагали, была скопированная лично Пимом та копия, которую сделал молодой Вейн с бумаг своего отца и которая затем была уничтожена. Это была слабая улика, но при случае она могла стать полезной.

10 апреля, когда снова собрался суд, Глин начал заседание с обращения к пэрам, в котором проинформировал их, что у него появились новые свидетельства по 23-му пункту. Страффорд немедленно попросил разрешения вызвать новых свидетелей, и не только относительно упомянутого пункта, но и по ряду других статей, если в том появится необходимость. Посовещавшись, лорды удовлетворили его просьбу. Это была уступка, которая отражала появившиеся у многих из них сомнения по поводу беспристрастности следствия.

Эта уступка разрушила стратегию обвинителей, которые хотели обсудить вновь только 23-й пункт и думали только о том, как предотвратить рассмотрение других пунктов, иначе подсудимый мог получить дальнейшее преимущество перед ними. Глин, убежденный, что Страффорд блефовал, тем не менее согласился вызвать нового свидетеля по 23-му пункту. Страффорд сразу заявил, что у него есть показания еще по четырем ранее рассмотренным пунктам обвинения, которые следовало бы заслушать первыми.

В шумной обстановке, среди возмущенных выкриков сторонников партии Пима, Глин предложил отказаться вообще от новых показаний. Граф Арунделл, который всегда поддерживал палату общин, быстро принял решение закрыть заседание суда. Страффорд наблюдал с сардонической усмешкой за их беспорядочным бегством из зала, а король, сидевший в одиночестве в своей ложе, открыто смеялся. Оба в этот момент верили, что опасный час миновал и теперь ход за ними в этой игре. Обвинение провалилось.

Джон Пим не ожидал такого поражения в такое время и в той форме, которое оно приняло, но был готов к подобному возможному финалу. Утром 10 апреля 1641 г. его первая кампания против Страффорда, настойчиво проводившаяся им с осени, внезапно завершилась. Во второй половине того же дня он начал вторую кампанию, к которой давно все заранее подготовил.

Его представителем в этом деле был сэр Артур Хазельриг, который в этот день внес на утверждение в палату общин билль об опале, предполагавший вынесение приговора о смертной казни кого-либо во внесудебном порядке. Этот билль был не чем иным, как подтверждением обвинений, выдвинутых ранее против Страффорда. Но тут важно было понимать следующее. Целью обвинения было убедить большинство в палате лордов, что Страффорд по английским законам виновен в некоторых преступлениях, которые карались смертной казнью. Целью билля было продекларировать парламентским актом, что казнь Страффорда необходима ради безопасности государства. Обвинение могло состояться, если только в наличии будут законные доказательства вины Страффорда, но билль об опале мог быть принят при условии, когда большинство согласно с презумпцией его виновности. Это изменение в тактике снова привлекло на сторону Пима тех, кто верил в виновность Страффорда в измене, но понимал, что это будет сложно доказать. Для людей такого склада, как логически мысливший Фолкленд или скрупулезный Селден, подобный билль оказывался прекрасным решением.

Было возможно для поддержки билля об опале в палате общин на дневном заседании представить для 23-го пункта письменное свидетельство, то есть уже упомянутую копию, сделанную рукой Пима.