– Именно так.

– А какие у тебя доказательства? – покачала головой Беверли.

– Никаких, но это выглядит вполне правдоподобно, – пожал плечами Айзенменгер. – К тому же объясняет убийство Уильяма Мойнигана.

– Как?

– Во время всей этой истории между Мойниганом и Грошонгом началась вражда. Для того чтобы замаскировать эти убийства под случайное следствие ограбления, Грошонг прихватил с собой несколько вещей, включая часы и фотографию. – Айзенменгер нахмурился. – Этого, впрочем, я не могу понять. Зачем ему понадобилась фотография? Она не обладала никакой ценностью, а потому вряд ли могла служить доказательством грабежа. – Он помолчал и повернулся к Елене. – А часы лежали в шкатулке?

Елена задумалась, но она находилась не в том состоянии, чтобы вспомнить такие детали.

– Не знаю, – ответила она после долгого молчания.

– У меня есть только одно предположение. Грошонг забрал шкатулку, а там оказались и часы, и фотография. Затем он избавился от шкатулки, а фотография выпала.

Думаю, что ее нашел Мойниган. Не знаю как. Возможно, он пользовался машиной Грошонга по служебным делам, а может быть, просто мыл ее.

Ему было что-то известно, поскольку он работал в поместье и, вероятно, знал о таинственном исчезновении Грошонга накануне двойного убийства. Однако у него не было улик, чтобы отомстить Грошонгу.

Внезапное вмешательство Беверли удивило Айзенменгера, тем паче что она говорила чуть ли не поминальным тоном.

– А откуда он узнал, где копать? Ведь это он устроил раскопки под деревом?

К всеобщему удивлению, на этот вопрос ответил Тристан:

– Он работал в поместье – следил за лесом и все такое. Возможно, он обратил внимание на разрытую землю и что-то заподозрил. А вскоре после этого он поссорился с Грошонгом и его уволили.

– Таким образом, ребенок пролежал в земле восемь лет, – продолжил Айзенменгер после небольшой паузы, – пока Мойниган не встретил случайно свою старую любовь и не начал задавать ей странные вопросы: куда делся ребенок и откуда у нее взялись часы, которые, как он подозревал, были украдены у Флемингов после убийства.

– А с чего это Грошонг подарил ей часы? – внезапно спросила Фетр.

– Он любил ее, – улыбнулся Айзенменгер.

Сорвин кивнул, словно это было самоочевидно.

– Мойниган решил отомстить, прибегнув к шантажу, – продолжил Айзенменгер. – Он приехал сюда и дал понять Грошонгу, что может сообщить о некоторых неприятных фактах. Думаю, он потребовал денег.

Грошонгу необходимо было убрать его, но сам он не мог этого сделать. Зато Хьюго был далеко – в Ноттингеме, а главное, он никак не был связан с Уильямом Мойниганом.

– Нет. Это невозможно. Нет! – с вызовом воскликнула Тереза.

– Я проверял, – ответил Айзенменгер, обращаясь ко всем собравшимся в комнате. – В вечер убийства Мойнигана он должен был дежурить, но подменился. Думаю, дальнейшее расследование подтвердит, что в интересующее нас время его не было в Ноттингеме, – добавил он, глядя на Сорвина. – Возможно, вам даже удастся найти свидетелей, видевших его неподалеку от места преступления. – И самый веский довод Айзенменгер приберег напоследок: – Кроме того, он сам признался мне в этом сегодня.

Больше говорить было не о чем.

Но это никому не принесло радости.

Часть 8

Елена провела в больнице сутки, затем ее выписали. Айзенменгер уже перебрался из замка в «Корону» в Мелбери, и Елена присоединилась к нему.