— Ваши газеты называли вас «отморозками», — заметил светловолосый человек. — Я так и не понял, что это значит.

— То, что нас заморозили, а потом отморозят. — Корбелл тоже употреблял это слово, пока сам не стал замороженным трупом.

В мозгу такого трупа оставались нейронные связи, поддающиеся считыванию. Процесс считывания разогревал мозг и разрушал эти связи, но это было не так уж важно. Ведь личность находится не только в мозгу. Там сосредоточена РНК памяти, но она также находится в крови и нервах. В случае Корбелла необходимо было удалить раковые опухоли, а из того, что останется, извлечь РНК. После такой операции человек превращается в кровавое месиво.

— То, что с вами сделали, нельзя проделать с одним человеком дважды. У вас будет только один шанс. Если вы нам не подойдете, придется начинать все с начала. В хранилищах еще много «отморозков».

— То есть вы сотрете мою личность, — медленно произнес Корбелл. — Но я не совершал преступления. У меня что, нет никаких прав?

Куратор удивился, потом рассмеялся.

— Я думал, что все объяснил вам. Тот человек, которым вы были, мертв. Срок действия завещания Корбелла Давно истек. Его вдова...

— Я, черт возьми, оставил деньги себе!

— Это не важно. — Куратор все еще улыбался, но его лицо стало далеким и равнодушным. Так ветеринар улыбается кошке, беря в руки шприц. — Мертвец не может владеть собственностью. Суд решил, что это нечестно по отношению к наследникам.

Корбелл ткнул непривычно костлявым пальцем в свою костлявую грудь:

— Но сейчас я жив!

— В глазах закона — нет. Но вы можете заработать новую жизнь. Государство даст вам гражданство и новое свидетельство о рождении, если вы его заслужите.

Корбелл некоторое время посидел, привыкая к этой мысли, затем поднялся со стола.

— Тогда начнем. Что вам нужно знать обо мне?

— Ваше имя.

— Джером Бранч Корбелл.

— Зовите меня Пирс. — Куратор не протянул руку, Корбелл — тоже. Он чувствовал, что молодой человек не ответит на рукопожатие. Возможно, дело в том, что им обоим надо вымыться. — Я ваш куратор. Вы любите людей? Сейчас я просто спрашиваю, подробные тесты мы проведем позже.

— Проблем в общении у меня нет, но я ценю уединение. Пирс нахмурился.

— Это сильно ограничивает нас. Изоляционизм, который вы называли уединением, оказался... преходящим увлечением. У нас нет для этого ни места, ни желания. Мы не можем послать вас колонизировать новую планету...

— Я стану хорошим колонистом. Я люблю путешествовать.

— Но размножаться будете плохо. Помните, гены в этом теле — не ваши. Нет, Корбелл, у вас только один вариант. Вы станете таранщиком.

— Таранщиком?

— Боюсь, что да.

— Это первое слово в вашей речи, которое я не понял. Неужели язык почти не изменился? У вас нет даже акцента.

— Это же моя работа. Я выучил ваш язык при помощи РНК много лет назад. Профессию вы будете изучать точно так же, если до этого дойдет. Удивительно, как быстро учишься, когда тебе вводят РНК. Дай бог, чтобы вы оказались правы в том, что любите уединение и путешествия. Приказы выполнять умеете?

— Я был в армии.

— Что это значит?

— Умею.

— Хорошо. Вам нравятся новые места и люди?

— Конечно. — Корбелл улыбнулся. — Я строил здания по всему миру. А что, вам нужны архитекторы?

— Нет. Считаете ли вы, что Государство в долгу перед вами?

На это мог быть только один ответ.