Там, в дальнем уголке, полудремал какой-то старикашка, по виду грузчик или чернорабочий. Был он сед. согбен, побит жизнью. На столе перед ним пустела давно допитая рюмка.

Регюлюс по обыкновению вел окольные разговоры с посетителями пивнушки. Шаг за шагом, соблюдая все мыслимые предосторожности, пытался подступиться к заветной теме. Никто, однако, не понимал его намеков, никто, похоже, ничего не слыхал об удивительном судне.

Еще один вечер пропал впустую. Уже и последние посетители разошлись по домам, а хозяин собрался закрывать заведение. Вокруг становилось все тише. Лишь издали доносился размеренно-печальный скрип. Так скрипят у причала парусные лодки, когда их бьет и качает волна.

Вот и последний посетитель поднялся – тот самый седой старик-грузчик. Дойдя до двери, он неожиданно остановился, обернулся и со скрытой усмешкой с порога обратился к Регюлюсу:

– Мне доводилось слышать то, о чем вы тут толковали. Мне рассказывал об этом верный человек. Он приехал с острова Рюген.

Сказал и исчез.

Регюлюс кинулся за ним. Зыбкий свет единственного фонаря тускло освещал пустынную улицу. Направо, налево – ни души. Старик как сквозь землю провалился.

На острове Рюген бывший капитан третьего ранга выдавал себя за художника. Повсюду таскал за собою мольберт, коробку с кистями и красками. Пригодилось, что когда-то он увлекался акварелью. Возле него останавливались люди поглядеть на его работу. Чаще дети, старики, иногда женщины. С ними Регюлюс заводил привычные разговоры.

– Кстати, – проговорил он как-то раз, словно припоминая, – верно говорят, что у вас тут на острове в войну была секретная верфь?

– Как же, была! – согласно кивнул оказавшийся рядом старик. – Тогда все секретное было, – он дружелюбно усмехнулся. – Они все скрывали да прятали – думали у людей ни глаз ни ушей нету. За дураков людей держали. – Старик вздохнул, точно вспомнив что-то свое. Регюлюс задохнулся от волнения.

– А что строили? – заикаясь, выговорил он. – Корабль? Военное судно?

Старик рассмеялся. Заулыбались и стоявшие вблизи люди.

– Какой там корабль! – махнул рукой старик. – Целый плавучий стадион. Вот люди не дадут соврать – натуральный стадион. На пятьсот тыщ человек. Сказывали, будто в сорок восьмом году там будет олимпиада в честь победы Гитлера над всем светом.

Регюлюс почувствовал себя безнадежно разочарованным, обманутым в своих надеждах и смертельно усталым.

– А почему его строили втайне? – спросил он с отсутствующим видом.

– Почем нам знать? Может, хотели народ удивить, позабавить. За войну-то люди чего только не натерпелись. – Старик опять вздохнул.

– И вы там тоже работали? – спросил Регюлюс так же машинально.

– Нет, – покачал головой старик. – Наших туда не брали. С Рюгена там никого не было. Они откуда-то своих привозили. Прямо тыщи, тыщи, и все молодые, здоровые. Мы тогда, помнится, в толк взять не могли, почему их на фронт не берут.

– Ну а сами стройку вы видели? – снова поинтересовался капитан.

– Стройку? – старик усмехнулся. – Увидишь ее, как же! Там все было колючей проволокой огорожено, по ней ток пропущен, тронешь – убьет. Да еще вокруг часовые день и ночь ходят. Дальше – пустырь. За пустырем- стена, и опять колючая проволока. А на стене часовые. У них приказ был: чуть что – стрелять.

– Что же потом со всем этим стало? – у Регюлюса замерло сердце от неясного предчувствия.

– Потом все уничтожили, – поморщился старик.