— Что с тобой случилось потом? — спросила бабушка Фима, отмечая, что голос у нее стал привычным — чуть хрипловатым и осипшим от возраста.

— Я крепко подсел на портвейн. Хороший такой, дорогой портвейн. — сказал майор Семенцов. — Потом женился на одной девушке… прапорщице. Мы с ней завели троих детей.

— Хорошо жили?

— Не жалуюсь.

Бабушка Фима задумалась, потом сказала:

— Я тоже не жалуюсь. Тогда зачем что-то менять. Раз все было хорошо, верно?

Майор Семенцов кивнул и отступил в коридор, давая возможность пройти.

Бабушка Фима вышла следом и осмотрелась. Там, откуда она пришла, теперь была голая стена синего цвета. С другой стороны коридор заканчивался окном. В настоящей жизни окна там не наблюдалось, а рос фикус. Бабушка Фима решительно направилась к окну. За окном плавали розовые облака — на вид очень плотные. Бабушка Фима распахнула створки и не без труда забралась на подоконник. Облака были повсюду. Они неторопливо и вальяжно плыли с одной стороны бесконечности в другую. На горизонте бабушка Фима заметила черную точку. Точка росла и росла и, в конце концов, превратилась в корабль.

Бабушка Фима улыбнулась вновь. Она увидела, кто стоит за штурвалом.

Крепнев бежал с предельной скоростью. Он задыхался от морозного ветра и мерз. Казалось, силы вот-вот кончатся. Но Крепнев продолжал бежать — и не думал останавливаться, по крайней мере, до тех пор, пока не увидит перед собой живых людей.

Впереди в темноте что-то шевелилось. Крепнев перешел на быстрый шаг. Света луны было недостаточно, чтобы разглядеть подробности, но Крепнев был уверен, что ему на встречу идут люди. Много людей. Очень много людей. Он счастливо заулыбался и закашлял. Проблемы воспаления легких заботили его меньше всего. Крепнев вообще передумал работать врачом. В данный момент он хотел хорошенько напиться и полежать в горячей ванне, подальше от всех этих маньяков, концов света и говорящих гипсовых статуй.

— Люди! — закричал Крепнев хриплым голосом и замахал руками. — Я здесь, люди! Спасите меня!

Он уже различал их силуэты. Людей было так много, будто они собрались со всех ближайших городков. Что за массовый митинг, интересно?

Крепнев направился в их сторону. Странно, что вокруг было очень тихо. Он слышал только скрип снега под ногами. Ни разговоров, ни вздохов…

Из сумрака показался человек. Вернее, не совсем человек. У Крепнева похолодело в груди — и дело было не в плохой погоде. Человек прихрамывал на одну ногу. Вместо левой руки у него торчала белоснежная косточка. Еще не было одного глаза и щек. Крепнев с легкостью разглядел редкие белые зубы.

Крик застыл в горле. Мертвец прошел мимо Крепнева, не обратив на него никакого внимания. Следом за ним показался еще один мертвец — с половиной головы и развороченной грудной клеткой. Потом возник еще один. И еще. И еще. Они выплывали из темноты, будто бесшумная армада кораблей, отправившаяся по снежному полю на поиски врага. Их было так много, что у Крепнева зарябило в глазах. Мертвецы проходили мимо в полной тишине, только скрипели снегом и суставами.

От страха Крепнев совсем обессилел и упал на колени. Ему показалось, что конец света все же наступил. Прямо здесь и сейчас. А это — армия мертвецов, которая уничтожает на земле все живое. Подчистую. Не оставит никого.

Прошла бесконечность, прежде чем поток мертвецов иссяк, и звуки их шагов замерли где-то вдалеке, за спиной. Крепнев осмелился пошевелиться. Вокруг снова было тихо и безлюдно.

— Люди! — шепнул Крепнев. — Помогите кто-нибудь! Я больше никогда не буду продавать "арбидол" и воровать презервативы…

Кажется, его никто не услышал.