Наташенька находилась на грани нервного срыва. Если верить статье из журнала "Гламур", которую она читала два дня назад, то нервный срыв должен был начаться сразу после того, как Наташенька почувствует неконтролируемое желание разреветься. А вот разреветься хотелось уже минут пять.

"Ты же стойкая девушка! — Убеждала сама себя Наташенька, наблюдая за господином Виноградовым. — Возьми себя в руки! Держись! Покажи, кто здесь еще способен принимать решения!"

— Не вмешивай меня в свои аферы! — заявила Наташенька. — Я уезжаю!

— Куда?

— Домой! И ты меня отвезешь. Сначала отвезешь, а потом делай, что хочешь. Хоть духов вызывай, хоть бесов изгоняй, хоть с чертом разговаривай.

— С чертом я как раз и не умею.

— Твои трудности, Семен! Здесь творится черт знает что, а ты радуешься!

— Но ты же сама меня сюда притащила! — растерялся Семен. — Я же с тобой… я же помочь хотел, ну…

— Ну что, помог? Хватит уже, допомогался! На меня собственный начальник кидается, искусать хочет. Где бы я еще в такое вляпалась? — на этом Наташенька исчерпала весь внутренний запас сил, а в журнале "Гламур" не было статей о том, что делать дальше. Поэтому Наташенька расплакалась. Семен неловко попытался ее обнять, и в таком положении их обоих застукала бабушка Фима, неслышно возникшая в дверном проеме.

— Хватит лить слезы! — приказала она. От бабушки Фимы исходил такой мощный заряд твердости духа и убеждения в том, что все будет хорошо, что Наташеньке вмиг перехотелось плакать. — Кому нужны плаксы? Мужики никогда не выходят замуж за плакс и больных. Запомни, деточка — будешь часто реветь или часто болеть, и останешься в жизни без мужика. Ну, или найдешь какого-нибудь тюфячка, который только и умеет, что кроссворды разгадывать, водку жрать и вещи за тобой таскать по вокзалу. А ведь нашей женской душе хочется большего, правда? Хочется Мужчину с большой буквы.

Наташенька согласно закивала, но вмиг сникла под тяжелым бабушкиным взглядом.

— Но если узнаю, что за моим сынишей решила приударить — найду и убью. — Сказала бабушка Фима. — Он у меня один такой, кровинушка. Сестра его не удалась, да и внучку такую же, как она, подарила. А вот сыночек мой родный, нет у меня больше никого такого же. Золотце, а не сын…

— Я уезжаю! — Наташенька решительно направилась к дверям. Бабушка Фима посторонилась. Семен кинулся следом.

— Наташ, погоди! Ну, куда ты в такую погоду?

— На улице ливень! — подсказала бабушка Фима громко. — И к тому же он волшебный. Никто не знает, что может скрываться в магической темноте, даже я.

Наташенька остановилась на полпути к лестнице. Что-то в душе подсказывало ей, что стоит остаться с Семеном. Все-таки мужчина, пусть и не совсем любимый. Но, с другой стороны, тихий рассудительный голос нашептывал ей, что если ничего не предпринимать самой, то дальше может быть только хуже. Еще никогда в жизни Наташенька не испытывала таких серьезных противоречий. Бывало, она долго не могла выбрать дорогие духи в магазине, но чтобы вопрос стоял ребром — между жизнью и смертью — тут случилось впервые!

— Останься со мной. — попросил Семен тихо. — Если через несколько часов ничего не прояснится, я сам тебя отвезу.

Наташенька вздохнула.

— Если бы мне за это еще доплачивали. — Пробормотала она. — Хорошо. Только давай выйдем на улицу, я хочу кое-куда позвонить.

— Это срочно? — Спросила бабушка Фима.