|
Когда они закончили, брат Виктор повер-нулся к своим приятелям и сделал им знак рукой, приказывая следовать за ним. После чего быстро пополз в обход "берлоги". Михаил и Артём молча выполнили приказ. Они исчезли под покровом ночи, и через несколько минут напряженного ожидания Володя услышал треск ло-мающегося дерева, новый звон стекла и автоматные очереди. Брат Василий ответил из пуле-мёта, потом входная дверь распахнулась, и он сам выскочил с пулемётом в руках и мечом в ножнах на поясе. И тут ему навстречу поднялся Наставник.
– Ага, – сказал брат Василий, останавливаясь, – так я и думал. Наставник раскрыл тубус и вытащил из него меч, по виду очень похожий на "испанский". – Иди и прими смерть! – сказал Наставник. – Посмотрим, посмотрим, – сказал брат Василий и, бросив пулемёт, извлёк из ножен свой меч – не тот, которым он показывал классические удары на плацу мальчишкам, а на-стоящий, с остро заточенным лезвием. Они, брат Василий и Наставник, закружились на узком пятачке перед домом, глядя друг другу в глаза и не решаясь пока атаковать. На крыльце появился брат Михаил с автоматом наперевес и замер, зачарованный не-обычайным зрелищем. А посмотреть было на что. Здесь дрались настоящие мастера своего дела. Они не перебрасывались оскорбительными словечками, как бретёры-дуэлянты; они не позировали, как рыцари на турнире – они просто дрались, используя всё своё искусство, дра-лись не на жизнь, а на смерть. Атака Наставника, серия прямых и боковых ударов – уход брата Василия в сторону, от-ражение ударов и контратака. Теперь отступает Наставник – брат Василий крутит меч и пере-брасывает его в левую руку, пытаясь сбить Наставника с толку, и едва не оказывается жертвой собственной хитрости: Наставник наносит секущий удар в плоскости живота, и брат Василий едва успевает подставить клинок. На секунду они расходятся, потом мечи скрещиваются снова. – Хорошо дерутся, – говорит возникший из темноты брат Виктор. – Мне бы так… Володя непонимающе оглядывается на него. От мечей летят искры. Бой затягивается, и наблюдающие начинают понимать, что проиг-рает не тот, кто менее искусен (степень владения мечом у обоих противников примерно сопос-тавима), а тот, кто первым устанет. И судя по всем, первым устанет Наставник: его движения с каждой минутой становятся всё более медленными, тяжёлыми. Володя в ужасе, но не знает, как остановить поединок. Когда то же самое доходит до брата Михаила, он поднимает автомат, переводит его в режим одиночной стрельбы, тщательно прицеливается и… Голова брата Васи-лия словно взрывается; осколки черепа и брызги крови разлетаются во все стороны; тело бра-та Василия валится на землю и дёргается в предсмертных судорогах. Потом затихает. Наставник останавливается, опустив меч и тяжело дыша. – Зачем? Зачем так? – говорит он. Брат Виктор изобразил бурные и продолжительные аплодисменты. – Это было красиво! – заявил он. – Но теперь, Лёва, ты мне д о л ж е н. – Ничего я тебе, Виктор, не должен, – сказал Наставник. – Я не просил его убивать. – Тогда он убил бы тебя. – Это ещё вопрос, кто кого. – Знаешь, – сказал брат Виктор, – нет у меня желания вступать в дискуссию над осты-вающим телом: театрально всё это, в духе тени отца Гамлета. А вот если посидеть где-нибудь, выпить… Наставник на это предложение только покачал головой. Поднял тубус, вложил в него меч, как в ножны, сказал: – Пойдём, Володя, ты всё мне расскажешь. Они расположились на КПП, брат Мефодий заварил крепкого чаю, и Володя рассказал: и о предательстве друга Димыча, и о подлом обмане брата Василия, и о собственном ужасе при столкновении со столь явными нарушениями законов божьих. |
