|
Не то пластмасса особая, не то керамика. Но ножом не царапнешь. Калибр небольшой, миллиметра три четыре. С обоих боков окошки имеются, как циферблаты электронных часов. Затвора нет, зато сверху прицел классный. Оптика такая, что за километр можно каждый волосок на человеке сосчитать. — Где — на голове? — поинтересовались сбоку. — Нет, там, где ты подумал… Кроме спускового крючка, еще какие то кнопочки баянные имеются. Поковырял я эту хреновину ножиком, не разбирается. Даже магазин снять не удалось. — Ты бы еще мину «Элси» ножиком поковырял, — не открывая глаз, пробормотал Зяблик. — Или ядерную боеголовку. — Конечно же, сей предмет вы с собой не захватили, — произнес Цыпф не без сарказма. — А если захватили, то по дороге потеряли. А если не потеряли, то час назад обменяли на пуд самосада неизвестному лицу. Прав я? — Прав, Лева… Сей предмет я сюда не захватил, Можете меня казнить. Не отдали мне дикари автомат добром, а силу применять я постеснялся. Он у них заместо идола. Священная вещь, сами понимаете. Но сюда я не с пустыми руками явился, можете не сомневаться… Сначала я все подробности выяснил. Сняли они автомат с мертвеца. И не особо давно. Оружие, значит, себе присвоили, а труп не трогали. У них покойников не хоронят: оставляют на поживу стервятникам. Посетил я это место. Костей там всяких немало валяется. Не разберешься, где чьи. Но кое что от бедняги осталось. Продемонстрировав всем короткий сапог на толстой подошве, он пустил его по рукам. Посыпались комментарии: — Справные колеса… Хотя воняют сильно… А почему только левый? Разве твой автоматчик калекой был? — Правый, думаю, хищник какой то уволок. Там их следов тьма. Не то лисы, не то шакалы. А воняет потому, что в сапоге кусок ступни остался. Выковыривать пришлось… Зато сделано как! На голенище посмотрите. Это ведь не кожа. Ее звериные зубы не взяли. А швы поищите. Нет швов. Ни единого! Теперь на подметки гляньте. С виду гладкие, а на ощупь шершавые, как акулья шкура. Никогда не оскользнешься. Тот бедолага в этих сапогах, наверное, немалый путь отмахал. А подошва до сих пор как новая. Находка уже попала к Цыпфу, и тот с видом знатока измерил ее линейкой. — Размер сорок четвертый… Товарные знаки отсутствуют… Материал действительно странный… А голенище то узковато. На мое запястье. Вы уверены, что эта обувь для человека предназначалась? Как очевидцы описывают мертвеца? — Никак. К тому времени его звери уже прилично изгрызли. Но был он человеком, даже не сомневайтесь. Забыл сразу сказать: на автомате номер имелся. Арабскими цифрами. Два нуля сто двадцать три. — Народ не воинственный, — высказался Смыков. — Больно уж номер короткий. У нас на оружии все больше шестизначные да семизначные… — Если хозяином автомата был действительно человек, то из этого следует… — Цыпф задумался. — …что в рамках времени мы здесь не самые крайние, — закончил Глеб Макарович, друг степных нехристей. — Откуда тогда он мог забрести в Хохму? — Цыпф пододвинул к себе клеенку, на которой было изображено нечто похожее на схему разделки говяжьей туши. — Через Трехградье? Вряд ли. Там бы его сразу заметили. Через Баламутье? Более чем сомнительно. Без амфибии там делать нечего. Что остается? Остается Нейтральная зона… — В Нейтральной зоне аггелы появились, — подсказал кто то. — Если бы его аггелы убили, они бы и автомат, и сапоги себе забрали. А что за Нейтральной зоной? Ходил туда кто нибудь? — Нет… Нет… — раздалось из разных углов зала. — Не слышно было. Из наших, наверное, никто… — Если мир, из которого явился этот парень, опередил нас хотя бы на сотню лет, я им не завидую, — сказал одноглазый. |
