— Жрёт, как свинья, — сообщил Тед. — Если не врач, то откуда знаешь все эти мудреные названия?

— Нашел как‑то книгу про разные уродства, но от нее не слишком много прока. Те немногие вещи, которые можно исправить, требуют хирургического вмешательства. Я мог бы, пожалуй, пытаться зашить ему губу, не более того.

— Думаешь, мы не правы, оставляя их в живых? Насколько мне известно, в большинстве семей таких сразу пускают в расход.

— М‑м‑м... — Джефф допил вино и снова наполнил оба бокала. — Видишь ли, мало кому это говорил, — да и ты ничего от меня не слыхал, ладно? — Тед кивнул. — По‑моему, надо давать им возможность вырасти. Даже иметь детей, если они смогут. Тогда есть надежда, что в результате мутаций появится новый ген, дающий иммунитет против чумы. Может быть, что‑нибудь вроде акромегалии, но без ее побочны эффектов.

— А от чего мы на самом деле умираем? Только оставь в покое волю Чарли.

— Думаю, это либо элемент биологического оружия, либо мутировавший возбудитель одной из обычных болезней. Со временем эпидемия может затухнуть сама собой. Но может и длиться целую вечность. Я ведь даже не знаю насколько широко она распространена, потом, и хочу использовать передатчик.

— В Джорджии все обстоит точно так же. Мы как‑то перекинулись парой слов с одним парнем из Атланты.

— Да, наверно, повсюду одно и то же, — кивнул Джефф, — по крайней мере, на Восточном побережье. В ближайшие годы во Флориде будет немного приезжих.

— Может, весь удар пришелся по Атлантическому побережью?

— Бомбили повсюду. Я объездил немало мест.

Еще некоторое время они обменивались рассказами о том, кто где побывал и что видел. Потом из кухни появилась маленькая девочка, с виду нормальная, и объявила:

— Обед готов!

Они ели на кухне, за двумя столами. За одним сидели «взрослые», за другим — дети.

Еда была очень вкусная: цыплята, тушенные со свежими овощами, но вот сотрапезники из‑за второго стола могли кому угодно испортить аппетит. Двое детей вообще не могли есть самостоятельно. Один вместо рук имел нечто, отдаленно напоминавшее тюленьи ласты; второй просто абсолютно пассивным микроцефалом. Еще столом сидела очень красивая девочка с коленными золотыми кудрями и единственным небесно‑голубым глазом точно посередине лба. Она ела нормально. Мать двухголового младенца отложила в отдельный котелок еду для Марши, сестры Теда. Сейчас была очередь Марши стоять на посту у дороги.

В течение всего обеда Тед экзаменовал «взрослых» — старшему из них не исполнилось еще и семнадцати — на предмет случки скота и возделывания земельных угодий. Его родители успели собрать большую библиотеку по фермерскому делу ругам вопросам практической жизни. Но, как он с грустью признался Джеффу, большинство взрослых читало не слишком хорошо, да вдобавок не очень‑то хотело учиться.

После обеда Джефф сделал обещанные прививки, а чуть погодя выяснилось, отчего все обитатели фермы такие чистенькие. На крытой галерее за кухней имелась душевая комната с огромной, на всю семью, ванной. Они помылись с мылом, которое слегка пахло ветчиной, сполоснулись под душем, а потом, пока дети играли, взрослые окунулись в восхитительно теплую воду.

— Каждое утро заполняем большой бак на крыше, — сказал Тед, махнув рукой в сторону самодельной насосной установки, напоминающей велосипед. — Приходится по полчаса крутить педали, но дело того стоит. В это время года мы всегда купаемся поздно вечером, иначе вода будет слишком горячей.

Появилась Марша; Джефф одобрительно наблюдал, как она принимает душ. Особой красотой она не блистала, но была совершенно взрослой женщиной — редкостное теперь зрелище.